Сотрудников академии вечером сменяют друзья детства и юности, артисты, послы, министры, губернаторы, генералы, врачи — фигуры, узнаваемые на улице. Нет другого художника, создавшего столько картин, статуй, рисунков, мозаик, витражей, мемориальных досок, надгробий и продолжавшего бы в 80 лет, не снижая темпа, заниматься любимым делом, не зная, что такое отпуск.Когда пишу эти строки, президент Российской академии художеств находится в Санкт-Петербурге — на заводе, где отливают в бронзе Христа, самого большого в мире. Для Африки изваян Пушкин, в жилах которого текла эфиопская кровь. Чувствую себя как тридцатилетний тбилисский хулиган. — изваял всех великих князей и царей династии Рюриковичей вплоть до Ивана Грозного, всех царей и императоров династии Романовых. И в Америке встретились. Всегда работаю, руки привыкли, иначе не могу. Научное объяснение этому феномену давно дал не видевший все помянутое знаток искусства эпохи Возрождения профессор Борис Виппер в фундаментальном исследовании «Итальянский ренессанс» в главе о Микеланджело: «Его искусству свойственны гигантомания, титаническое начало. Не утихла давняя страсть к общению. Овеянный ореолом мировой славы мастер ни на день не дает себе расслабиться, предаться безделью. Пришлось день и ночь писать портрет друга. Увидев это чудо, не склонный к преувеличениям Дмитрий Жилинский, художник с мировым именем, вымолвил: «Я сражен». Половина его жизни — тюрьма, половина — Нобелевская премия. Фигура — 33 метра, по числу лет земной жизни. А это десятки бюстов и статуй. Памятник ему, победивший в конкурсе, томится во дворе мастерской на Пресне — ждет, когда город его установит на давно выбранном месте на Волхонке. На нее выдавливается 13 ручейков разноцветных красок. На мой вопрос, что сделал бы еще для людей, ответил: «Сделал бы всех счастливыми!». Кроме дара Зураба, по признанию его друзей, отличает истинная доброта. Обелиск в память 11 сентября на берегу Гудзона похож на расколотый небоскреб. Он всю ночь говорил, не мог остановиться. Рисовать постоянно хочется, как в молодости. Церетели без его просьбы нашел врачей, взял на себя расходы и ответственность за исход рискованной операции, убедил хирургов ее сделать. Сижу на заседаниях в академии — рисую. В 2010 году те же люди попытались взять реванш, доказывая, что «пропорции скульптуры ужасны» и «памятник искажает вид на старую Москву». — Руки остановить невозможно. Никогда ни с кем за клевету не судился, хотя были поводы. И никто меня не догонит. В Москве такие «общественные сооружения» на пространствах Поклонной горы, стрелке Москвы-реки, а за пределами нашего города — в Севилье, Марбелье, Нью-Йорке, Тбилиси, где над рукотворным морем на горе в бронзе воздвигнуты колоннады с изваяниями, напоминающие Акрополь. — Когда говорят «я устал», мне смешно. Я широко шагаю по миру и искусству — поэтому мне завидуют. Ее называют «живописным садом» за цветы, поражающие необыкновенно радужными красками. В таком возрасте они избегают скальпеля. В принципе Церетели живет по формуле Пушкина:Хвалу и клевету приемли равнодушно И не оспоривай глупца. Для меня это образ жизни.Живопись его узнаешь с первого взгляда, без подписи. В академии на факультете живописи студентов не учили ваять, сам стал скульптором, творцом невиданных объемных мозаик, вызвавших восторг у великого монументалиста Сикейроса: «Я утверждаю, что он вошел в необъятные просторы искусства будущего, сочетающего скульптуру с живописью. Поэтому у меня есть повод еще раз рассказать о нем, начав с ответа на вопрос, будоражащий многих, — почему столь грандиозны его монументы, над чем юмористы постоянно иронизируют. — Я очень увлекался Сезанном! Мои современники достойны бронзы. Ушли вдвоем от компании и до утра ходили. У собора Парижской Богоматери открыл памятник Иоанну Павлу II, в Республике Сербской — бюст Николаю II. Журнал «Уолл-стрит джорнэл» признал «Слезу» высотой 100 футов и весом 176 тонн «поразительным мемориалом». Что дало основание автору шутя сказать о себе: «Я садовником родился». Такой травли, как Церетели, не испытывал ни один российский художник. Таким его и изобразил. — У меня такая походка! — Я знал Бродского, виделся с ним в Москве. Палитра Церетели открыта всем в мастерской. Рисует постоянно, множит картины и портреты везде, где живет: в Москве, Тбилиси, Париже, Нью-Йорке. Еду — рисую. Он готов к отправке. В Европе, Азии, Северной и Южной Америке — воздал должное Георгию Победоносцу, Бальзаку и Льву Толстому, Юрию Гагарину, многим другим великим, обогатив классическое искусство новыми формами статуй и пьедесталов. Это искусство площадей, общественных сооружений, искусство для народа». С полудня до вечера художник с кистью стоял перед холстом выше его роста. Мастерскую посещали президенты России Ельцин, Путин, Медведев, премьер Примаков. Ее снял с защиты президент Академии художеств СССР Серов. Подобная установлена во Франции, в городке у моря, где Марина провела лето в переписке с Борисом Пастернаком. Я искал колорит, свет и тень в дипломной картине «Песня о Тбилиси». Она размером метр на метр, на массивной доске. Произошло чудо прозрения, за что Борис Ефимов не раз благодарил и посвятил Зурабу стихи: Числом талантов уникален, В энергии феноменален,Он живописец, скульптор, зодчий,Дизайнер, график, керамист,Акварелист, и офортист,И портретист, и пейзажист,Чудеснейший натюрмортист,Великий монументалист. фото: Геннадий Черкасов

Сегодня нет на земле другого монументалиста, который выполнил бы памятники для всех континентов, исключая Антарктиду. Творчество Церетели вышло из национальных рамок и приобретает международное значение». Еще помяну важное и любимое дело: по выходным на мастер-класс в галерею приходят дети. Весь в скульптуру не ушел. Для Австралии — памятник в бронзе путешественнику Миклухо-Маклаю с женой. Пьедестал — 60 метров. В мастерских и дома принимал звезд мирового уровня. Дружил с самыми известными людьми России. Что услышал в ответ? Церетели — подумать только! Ей Зураб Константинович обещал подарить «Марину Цветаеву». Мне недавно позвонила учительница из Строгина и пригласила в школу. Умеет держать удар с достоинством. Приемная академии, дом и галерея никогда не пустуют. Спросил об этом в субботу в мастерской. Обелиск Победы на Поклонной горе достигает 141,8 метра, цифры по числу дней войны (1418). Теперь пишут, что памятник нравится и без него современную Москву трудно себе представить. Были президент СССР Горбачев и президент США Буш-старший с женами. — Дети учатся у меня, я учусь у них. Все это и многое другое случилось в юбилейном, 2014 году. Сколько себя помню, я всегда рисовал. Им дают листы, краски, кисточки и кисти, и они часами рисуют. В бронзе Белла Ахмадулина, Никита Михалков, Иосиф Кобзон, Владимир Спиваков, Олег Табаков, Жорес Алферов… Всех трудно перечислить. Лечу — рисую. Когда возводили Петра, одни хотели его демонтировать, другие собирались взорвать. Когда говорят «настроения работать нет» — не понимаю. Его не увидишь в тоске. Вернисажи прошли в Русском музее, залах Владимира, Цюриха, в московской галерее «Файн Арт», где, как писал «МК», «взошли сексуальные подсолнухи Церетели». Высоцкий сыграл в его доме свадьбу с Мариной Влади. А мастер в углу зала пишет картину под грузинскую музыку. Ему картина показалась импрессионистской. Эта история завершилась тем, что поклонник солнечной живописи спустя годы сел в кресло президента Российской академии художеств. И еще спросил: — Не устаете от таких дел, как себя чувствуете? Как удается в 80 лет везде успевать: открывать свои и чужие выставки, рисовать и писать картины, отливать памятники, основывать музеи и галереи, руководить академией, производством и строительством, летать постоянно в Европу и Америку. Их не послушали. Путь мастера устилали не одни розы. Ему приходится менять номера мобильных телефонов, иначе бы день уходил на звонки. Когда академику Борису Ефимову исполнилось 100 лет, он почти ослеп.