Нам надо стать рядом с новым поколением, у которого есть силы, вдохновение и надежды на лучшее. Намеки на нецелевое расходование средств смешны и абсурдны — особенно на фоне миллионов, выделенных Минкультом на куда более эфемерные вещи. Похоже, что для туринцев важнейшим из искусств действительно является кино. Петербург — в большей степени студенческий город, чем культурная столица. Навсегда вошла в историю попытка французского министра культуры Андре Мальро сместить Ланглуа с поста директора синематеки в 1968 году. Но Турин так же не похож на чудо отечественного автопрома, как щеголеватый «Фримонт» на «копейку». Синефильское движение в России тоже не ограничивается Москвой. Начавшись как личная инициатива ее создателей, Парижская синематека до сих пор сохраняет статус частной организации, при этом получая внушительные (более десяти миллионов евро в год) дотации от государства. Как есть история кино, так есть своя история и у его музеев. Сегодня в это трудно поверить, но первый из них был основан именно в Советском Союзе — в 1926 году при Государственной академии художественных наук. Кино долго считалось новаторским, но сегодня его воспринимают как балет, литературу и прочие благородные виды искусства. Его основатель — знаменитая коллекционер и меценат Мария-Андриана Проло, которая еще в 1920-е годы начала собирать артефакты докинематографической эпохи: стробоскопы, «волшебные фонари». Так же как отдали под кино часть музея современного искусства в Токио. Свой киноотдел появился в MoMA в Нью-Йорке. Так, знамя старейшего из ныне действующих музеев кино переместилось из Москвы в итальянский Турин, чей музей отсчитывает свою историю с 1941 года. Можно ли не дышать? Точнее, сын диктатора Витторио, который очень любил кино и дружил с лучшими итальянскими режиссерами своего времени от Роберто Росселини до Витторио Де Сики. Кинематограф — наша национальная страсть, национальная игра, в отличие от футбола. Сменить экспозицию — самоотверженный труд и интеллектуальные усилия единомышленников… Но он был создан 250 лет назад. Туринская башня — Это была лучшая в Европе коллекция предкинематографа, — рассказывает бывший директор московского Музея кино Наум Клейман. В Петербурге есть Эрмитаж: жемчужина города, жемчужина России. Давайте что-нибудь создадим сегодня? Политехнический музей здесь сочетается с миром эфирных кинообразов, строгая наука — с непилотируемой режиссерской фантазией. Как бы ни развивались дальнейшие события, ему уже не суждено просто сгинуть, как герою Серебрякова в «Левиафане». Стоило кому-то когда-то случайно произнести вслух мысль о реорганизации Музея кино, как начался долгий процесс его уничтожения. Благодаря ей же синефильское движение постепенно захватило не только Францию, но и всю Европу. И мы очень надеемся, что это будет общедоступная открытая культурная площадка. А это огромный феномен! Сегодня это также крупнейший в мире архив любых документов и экспонатов, связанных с кино. Клеймана в киномире знают все, его работы переведены на многие языки. Если в 2005 году Музей кино попросту обменяли на квадратные метры «Киноцентра», то события 2014 года имеют под собой более глубокую подоплеку. Собрать коллекцию — дело жизни! На Туринском фестивале запретов нет, разве что здесь нет места для бездарных фильмов. Она дает путевку в большое кино молодым и всегда знает, по какому маршруту поедет кинопоезд из настоящего в завтрашнее. Что с ним?» — и очень удивляются, что он уже не в музее, раз в добром здравии. Кинематографический Эрмитаж классического и актуального киноискусства. Теперь здесь идет своя хоть и скромная, но активная киножизнь: с постоянным прокатом, фестивалями и концертами. Понятно, что специалисты здесь первоклассные. И вместо того, чтобы давно уже организовать в Петербурге синематеку, собирается куча людей и какой-то бесспорный вопрос обсуждает. Ты попадаешь в зазеркалье, созданное знатоками и исследователями кино, и путешествуешь по волнам чужой памяти. Это всё абсолютно неизбежные процессы. Все равно, что обсуждать: будем мы дышать воздухом или поживем без него? В последний год ведется активная работа по созданию еще одного центра кинематографической жизни — на этот раз в Петербурге. Инквизиция никому не грозит (максимум — двушечка). Но государство по-прежнему подгоняет показания отдельных людей под заранее известный ответ. Оно нуждается в подобной синематеке больше, чем кто бы то ни было. И это во многом благодаря музею. Странно, что этот вопрос обсуждается. Как говорила моя тетя: зла не хватает. Среди них: плакаты к фильмам Льва Кулешова, рисунки Сергея Эйзенштейна, личные вещи Всеволода Пудовкина и Александра Довженко. Происходящее с ним в последние годы (и особенно в последний год) — очередная вариация классического сюжета «Человек против государства». фото: Геннадий Черкасов

Наум Клейман. В Пекине — огромный Китайский музей кино, один только фасад в полкилометра длиной. Промышленным этот город выглядеть не стремится: роскошные мощеные площади, огромные парки, собор, где хранится одна из главных христианских святынь — Плащаница. Ближе всех к описанию устройства российской государственной машины подобрался Андрей Звягинцев, ставший режиссером во многом благодаря походам в Музей кино. Программный директор — рыжеволосая Эмануэла Мартини — известна в киномире эрудицией и независимостью суждений. Мы умеем делать кино, знаем, как его делать и про что. Остальное время они лишь старательно подгоняют ее показания под правильный ответ. Сейчас строится второй — в Шанхае. Движение синефилии пошло по всему миру. На этот раз у государства — не конкретного министра, а всей государственной машины — нет никакого весомого повода. Аккурат напротив вокзала, на который в 1896 году прибыл тот самый поезд братьев Люмьер. Построенный в конце девятнадцатого века, пару лет назад он был полностью отреставрирован за счет мэрии и общественных организаций. Те, кто произрастает под сенью Молле Антонеллиана, уж точно не станут варварами, восстающими против культуры. Открыл его знаменитый киновед Григорий Болтянский. Продюсер Сергей Сельянов на этот счет высказывается еще более категорично: — У меня только один вопрос: почему это не сделали еще в 90-м, в 95-м году? Даже американцы, у которых кино всегда было делом частным, студийным, а государственной политики в сфере кино нет в принципе, делают теперь американскую синематеку в Лос-Анджелесе. Один из главных шедевров фильмотеки Музея кино (и истории кинематографа в принципе) — драма Карла Теодора Дрейера «Страсти Жанны д’Арк». Это мир, в котором ничего не происходит случайно, важен каждый монтажный стык. О современной кинематографической жизни Турина рассказывает кинокритик Ася Колодижнер: — Кто не бывал в Турине, ошибочно полагает, что это промышленный, а значит, скучный, серый город, производящий автомобильную марку FIAT и напоминающий Тольятти, где в муках рождались ее бедные волжские родственники. Мудрые отцы города отдали самое красивое здание музею, а уже вокруг башни Антонеллиана расположились мультиплексы, где собираются киноманы и прогуливают занятия студенты Туринского университета. Здесь, в Турине, коллеги первым делом интересуются: «Как Клейман? — Свои музеи появились в Голландии, Бельгии, — рассказывает Наум Клейман. По их мнению, Жанну ждет костер, но мы-то знаем, что ее ждет бессмертие. А также подробное описание того, как государство медленно лишает воли любого. И все же Наум Клейман — герой другого кино. Можно удобно разлечься на плюшевом диване в огромном круглом зале, смотреть на экран и слушать, как в изголовье уютно шелестит фонограмма. Там тоже работают люди, которые описывают фотографии, плакаты, создают каталоги. Потому что мы своего кино не знаем. Мы создаем не частную структуру, а общественно-государственное учреждение. Это вызвало резкий протест кинематографистов со всего мира, в том числе режиссеров так называемой новой волны, пришедших в кино как раз благодаря синематеке. Его авторское присутствие — в каждой экспозиции, в каждом потайном уголке. Основанная в 1936 году усилиями энтузиастов Жоржа Франжю и Анри Ланглуа, она, в отличие от Туринского музея кино, поначалу собирала, хранила и реставрировала только фильмы. Правда, так было не всегда. Причем каждый раз государство принимает разные обличья. — На базе ее коллекции в Турине был организован замечательный музей кино, который сначала ютился в маленьких зданиях, но постепенно рос-рос, пока ему не дали башню Моле Антонеллиана, в которой поместилась внушительная постоянная экспозиция и кинотеатр с несколькими залами. Вскоре появятся музеи в Южной Америке: ведется активный разговор об этом в Сан-Паулу, в Рио-де-Жанейро. — Помимо 22 научных сотрудников нашего музея, есть свои специалисты в музейных объединениях внутри киностудий, — говорит Клейман. Как одни не виноваты в том, что их сбросили со счетов, так другие не виноваты, что вынуждены с нуля и в кратчайшие сроки вникать в работу, которую налаживали без них более 25 лет. Вот и мы без синематеки жить — не будем. Инициаторы этого проекта планируют на базе кинотеатра «Родина», находящегося в собственности города, построить полноценную синематеку, которая будет заниматься не только кинопоказами, но и учебной и воспитательной деятельностью, а также организацией лекций, встреч и выставок — как постоянных, так и временных. Вместо того, чтобы дать им и дальше творить (сохранять) историю. Проект синематеки активно поддерживают ведущие кинематографисты Петербурга, в частности, Александр Сокуров: — Парижская синематека закрепила национальное самосознание и сформировала французских кинематографистов. Можно ознакомиться с новинками оптической науки или накупить кучу книг о прошлых и совсем современных властителях киноманских умов. От этого в том числе зависит возрождение «Ленфильма». Вместо того чтобы решить давние проблемы: найти помещение, разобраться с фондами, восстановить постоянную экспозицию и регулярность кинопоказов, государство добавляет к ним новую, лишая музей его головы и сердца. Профессия уникальная, узок круг историков кино, архивистов, а уж ныне здравствующих создателей киномузеев и вовсе. Еще один символ — недавно восстановленный самый старый из ныне действующих кинотеатров мира «Эдем», расположенный в маленьком французском курортном городке Ла-Сьота. Несправедливо обвинять в сложившейся ситуации как старое, так и новое руководство музея. Не последнюю роль в становлении Музея кино в Турине сыграл фашистский режим Бенито Муссолини. Столица синефилов Один из главных символов любителей кино всего мира — Парижская синематека. Не сделали до сих пор? Ее купол виден с любой окраины. Мы в России предрасположены к кинематографу. В фондах музея хранились первые камеры братьев Люмьер, коллекция дореволюционных плакатов, фотографий и сценариев. Времена нынче другие. Огонь для Жанны д’Арк История Наума Клеймана на 25 лет совпала с историей Центрального музея кино, но ею не исчерпывается. Празднику, который всегда с ними. Музей кино — это путешествие в духе «Быть Джоном Малковичем». Кроме того, по всей России попадаются замечательные энтузиасты, например, на Дальнем Востоке или на Алтае, которые по собственной инициативе собирают свидетельства регионального кино. Понятно, что в Турине просто не может не быть своего кинофестиваля. Но в 1932 году сверху было спущено указание: музей закрыть. Мы опираемся на помощь города, это принципиально. А также просторное здание на улице Берси в Париже. Инквизиторы с самого начала знают, что Жанна виновна. Помогала многим обрести профессию и свое место в кино. Отдельные экспонаты перекочевали во ВГИК и НИКФИ, но большая часть коллекции попросту исчезла. Мы не знаем даже то кино, которое создается в Москве, а уж то, что делают в Екатеринбурге, Ростове-на-Дону, Якутии, Казани, — и подавно! Но и прекратить (или хотя бы развернуться в другую сторону) — не в его власти. И, конечно, самый надежный ориентир в Турине — огромная башня Музея кино. Музей — дело жизни директора Венецианского кинофестиваля Альберто Барберы. — «Мосфильм», «Ленфильм», «Союзмультфильм», Свердловская киностудия — каждая из них имеет при себе некие музейные образования, такие прамузеи. — В Германии их четыре: в Берлине, Дюссельдорфе, Франкфурте и Мюнхене. Все слова о модернизации, оптимизации, наведении порядка на самом деле направлены на то, чтобы скрыть главное: государство понятия не имеет, почему делает то, что делает. Так что у каждого, кому не повезло попасть в сети российской судебной системы, шансов вернуться к мирной жизни не больше, чем у раба на галерах. Не от железа, а от людей — ужаленных кино, узнавших, какой это волшебный мир. В музей попасть не так уж просто, приходится постоять в очереди, но оно того стоит. Пройти по крутому маршруту до самого купола и узнать всё про Серджио Леоне (ему посвящена нынешняя юбилейная выставка). Здесь не принято сменять действующих профессионалов такого ранга. Его фильм «Левиафан», который российский зритель сможет увидеть не раньше февраля следующего года, это прямая экранизация афоризма «Благими намерениями выстлана дорога в ад». Больше всего в ней поражает не сила режиссерской мысли, визуальное совершенство или актерская игра, а то, насколько буднично и безучастно творится несправедливость — при тщательном соблюдении всех законов. И потому существование синематеки в Петербурге — это не прихоть, не каприз, а необходимая форма общественной жизни.