Сергей Пускепалис. Фото: Борис Кремер

— Такой творческий вечер — дебют для вас. Придут люди и будут спрашивать, возможно, не про кино, а про то, как жить в России…

— На что смогу, на то отвечу. Пусть люди Библию читают. Там на все есть ответы. Когда будет проходить эта встреча, мне прежде всего хотелось бы знать, что у Эльдара Рязанова все хорошо. Настолько, насколько это возможно. Я встречаюсь с его женой Эммой Валериановной в клинике имени Бурденко, где Эльдар Александрович сейчас находится. Тяжело сознавать, что он болеет. Переживания за очень мной уважаемых людей меня не покидают.

— А что вас связывает?

— Внимание Эльдара Александровича к моей персоне. Мы снимали где-то в морге, когда мне неожиданно позвонил Рязанов и сказал хорошие слова в мой адрес. У меня чуть ноги не подкосились от восторга.

— Он увидел вас в каком-то фильме?

— Да! Мы с ним познакомились на творческом вечере Сергея Урсуляка. Эльдар Рязанов посмотрел «Жизнь и судьбу» и поблагодарил за эту работу. Для меня это было счастьем.

— Вы теперь и сами занялись кинорежиссурой. Это Алексей Слаповский вас сподвиг, или просто пришла пора этим заняться?

— Идея снять фильм меня посещала давно. Все-таки режиссура для меня — основной вид деятельности. Хотя в кино, в отличие от театра, где я давно работаю, своя специфика. Но как бы это сказать… Все подвластно Богу. Просто надо любым делом заниматься тщательно. А с Алексеем Слаповским нас связывает давнее сотрудничество. Я делал в Уфе спектакль по его пьесе «Клинч». Он имел успех. И тогда родилась мысль сделать это для более широкой аудитории, снять кино.

— Я насчитала около 6–7 ваших спектаклей по Слаповскому, что само по себе удивительно. Понятно, что вас объединяет общее саратовское прошлое. Но что так привлекает в его сочинениях?

— Я с Алексеем Ивановичем вначале познакомился даже не как с драматургом, а как с беллетристом. Первая его книжка, которую я прочитал, называлась «Первое второе пришествие». Она навсегда меня изменила. Не могу сказать, что все я в нем до конца понимаю, но в большинстве случаев он так же чувствует, как и я. Только еще правильно умеет это изложить.

— «Клинч» рассказывает о школьном учителе. Теперь вы обречены на сравнения с Александром Велединским и его фильмом «Географ глобус пропил».

— Так или иначе, наши картины будут сравнивать. Только там сыграл Костя Хабенский, у меня — Леша Серебряков. Но у нас история совсем про другое, хотя и на школьную тему.

— Тяжелый материал?

— Совсем нет! Сейчас я монтирую картину и понимаю, насколько все у Леши Слаповского неоднозначно.

— А где проходили съемки?

— Все 26 съемочных дней проходили в Москве. И заканчивать картину будем здесь.

— Многие маститые режиссеры годами не могут найти денег на фильм. А вам, дебютанту, это удалось. Связано ли это с тем, что вы популярный актер?

— Помогло мое знакомство с продюсером Рубеном Дишдишяном. Это был его выбор, его понимание. Деньги на проект выделило Министерство культуры. Мы выиграли конкурс. А потом Рубен от себя что-то добавил.

— Дорогой получается фильм?

— У нас бюджет около миллиона.

— Теперь, наверняка, подсядете на кино.

— Я давно уже подсел. Просто вопрос денег всегда актуален. Либо они есть, чтобы подкрепить идею, либо их нет. Рождаются и другие истории. Я так понимаю, что с продюсерами будет легче разговаривать, когда выйдет фильм.

— Вы живете в Железноводске, в удалении от Москвы. А Алексей Серебряков — в Канаде. А нам внушают, что приглашают в кино из экономии только московских артистов, потому как они под боком. А вам, судя по всему, проблемы с географией не грозят?

— Никаких сложностей нет. Думаю, это не основная причина отказов.

— Вы посмотрели «Черное море» впервые?

— Да. Был показ для своих. Приезжал режиссер Кевин МакДональд. Картину представляли и российские актеры. Не было только Константина Хабенского.

— Какие ощущения? Сложно было работать в большом британо-американском проекте?

— Мы — разные. Другая ментальность сразу чувствуется. Их идеалы отличаются от наших. Но картина очень фактурно снята. Никаких сложностей не возникало ни у меня, ни со мной.