фото: Евгений Гик

Писатель Виктор Шендерович дает сеанс одновременной игры компьютерам.

Что наша жизнь? Игра!

Шахматы необычайно богаты драматическими поворотами, странными метаморфозами и эмоциональными потрясениями. Они словно специально созданы для того, чтобы служить источником поэтического вдохновения. Вот знаменитое рубаи Омара Хайяма:

Мир я сравнил бы с шахматной доской —

То день, то ночь. А пешки? — мы с тобой.

Подвигают, притиснут, и — побили,

И в темный ящик сунут на покой.

Как видим, и в шахматной теме Омар Хайям верен своему мироощущению, в котором удивительно сочеталось природное жизнелюбие, упоение радостями бытия с горьким сознанием их скоротечности. Участь пешек, идущих в самые горячие точки битвы и бестрепетно исчезающих с «лица доски», подсказала поэту их сходство с простыми смертными, к которым он относил и себя, помогла ему создать образную модель человеческой жизни.

 

В одном ящике

Сервантесу принадлежит замечательное умозаключение, правда, трудно сказать — веселое или грустное: «Жизнь — это шахматная партия, ведь и тут, и там по окончании игры короли и простые пешки оказываются в одном и том же ящике». Та же мысль, что у Омара Хайяма, но выраженная в виде афоризма.

Реабилитация шахмат

Джордж Байрон однажды высказался очень неосторожно. Он заметил, что жизнь слишком коротка, чтобы тратить время на шахматы. Опроверг его ирландский поэт, друг Байрона, Томас Мур:

— Шахматы тут ни при чем. Виноваты не они, а наша жизнь!

Скромность писателя

Бернард Шоу как-то зашел в ресторан.

— Что сыграть в вашу честь? — спросил его дирижер оркестра. Но музыка мешала писателю разговаривать со своим коллегой, и он высказал скромное пожелание:

— Я был бы вам весьма признателен, если бы вы сыграли партию в шахматы.

 

Уникальное полотно

Эрнест Хемингуэй обладал коллекцией картин, которой весьма гордился и с удовольствием демонстрировал гостям. Как-то один из них, проявив полное безразличие к большинству полотен, надолго задержался около картины, изображавшей играющих шахматистов.

— Вам нравится? — спросил польщенный хозяин.

— Великолепно, — ответил гость. — Белые жертвуют ферзя и ставят мат в три хода!

Бегемот — шахматный сапожник

Михаил Булгаков любил шахматы, у него было немало партнеров и в театральной среде, и в литературной. Режутся за доской и герои его бессмертного романа «Мастер и Маргарита». Между прочим, если бы свита Воланда устроила между собой турнир, то последнее место наверняка досталось бы коту Бегемоту. Судите сами.

(Отрывок дан с сокращениями. Действие происходит незадолго до знаменитого бала, устроенного Воландом в честь Маргариты).

…На столике была большая шахматная доска с фигурками, необыкновенно искусно сделанными. Был еще в комнате сидящий на высоком табурете перед шахматным столиком громаднейший черный котище, держащий в лапе шахматного коня. Шаркая правой задней лапой, он уронил коня и полез за ним под кровать. Воланд взял с постели длинную шпагу и, наклонившись, пошевелил ею под кроватью.

— Коня не могу найти, — задушенным и фальшивым голосом отозвался из-под кровати кот, — ускакал куда-то, а вместо него какая-то лягушка попадается.

— Оставь эти дешевые фокусы для варьете. Если ты сейчас же не появишься, мы будем считать, что ты сдался.

— Ни за что, мессир! — заорал кот и в ту же секунду вылез из-под кровати, держа в лапе коня.

— Шах королю, — сказал Воланд.

— Пожалуйста, пожалуйста, — отозвался кот и стал в бинокль смотреть на доску.

…На доске тем временем происходило смятение. Совершенно расстроенный король в белой мантии топтался на клетке, в отчаянии вздымая руки. Маргариту чрезвычайно заинтересовало и поразило то, что шахматные фигурки были живые.

Кот, отставив от глаз бинокль, тихонько подпихнул своего короля в спину. Тот в отчаянии закрыл лицо руками.

— Плоховато дельце, дорогой Бегемот, — тихо сказал Коровьев ядовитым голосом.

— Положение серьезное, но отнюдь не безнадежное, — отозвался Бегемот, — больше того: я вполне уверен в конечной победе. Стоит хорошенько проанализировать положение.

— Долго это будет продолжаться? — спросил Воланд. — Шах королю.

— Я, вероятно, ослышался, мой мэтр, — ответил кот, — шаха королю нет и быть не может…

— Король на клетке г-два. Ты сдаешься или нет? — прокричал страшным голосом Воланд.

— Разрешите подумать, — смиренно ответил кот, положил локти на стол, уткнул уши в лапы и стал думать. Думал он долго и наконец сказал:

— Сдаюсь.

…Он поднялся, и шахматные фигурки полезли в ящик.

Кстати, в одном из ранних вариантов романа есть и другой короткий диалог между Воландом и Бегемотом:

— Играешь, Бегемот, безобразно.

— Я, мессир, просчитался. На меня здешний климат неблаготворно действует.

— Климат здесь ни при чем, просто ты шахматный сапожник.

Кот хихикнул льстиво и наклонил своего короля.

Как видите, говорить о каких-то фантастических возможностях кота Бегемота (этого шахматного сапожника!) нет никаких оснований. Что и требовалось доказать.