фото: AP

 — Маша, вы знаете, что главный тренер Андрей Родионенко назвал вас фартовой? Согласны?

— Да, не знаю, может быть. Но, смотря, что иметь в виду. Если то – что случайно приехала и, получается, случайно выиграла… Так ведь не бывает. А до этого – сколько работала ?

— Но вы, и правда, попадаете в команду просто вихрем. Тренер Мрина Ульянкина после медали на Олимпийских играх сказала, что вы запрыгнули в последний вагон уходящего поезда. Сейчас это был уже даже не уехавший вагон, а спецрейс.

— А-а, это – да, это я умею, оказывается. Я про вихрь.

— И ведь совсем не далек еще тот день, когда на отборочном чемпионате России в Пензе в начале марта вам сказали что-то типа: Маша, ты не наша, на чемпионат Европы не поедешь, необходимость свою не доказала.

— И на кого обижаться? Знаете, все честно было. У нас был с Аллой Сосницкой честный спор: кто выиграет прыжок, тот и поедет на чемпионат Европы. Недели за две до Пензы я как раз начала исполнять сложный прыжок, который готовила, уже более уверенно. И мы решили, что я буду его делать в Пензе, потому что надо отбираться на чемпионат Европы. Алле было чуть легче – она его уже исполняла на чемпионате мире. А у меня ведь Пенза – первый старт. Конечно, волнительно – и тогда было, и сейчас. Ведь, например, два с половиной винта я стала делать стабильно, лишь спустя четыре года. Нужно время, но, как всегда, где же его взять? В Пензе, когда я упала на приземлении, то даже не поняла, как это случилось. Мне потом сказали – просто сделала бы шаг вперед и устояла! Но я ведь само приземление этого прыжка еще не чувствую, не успела понять. Спускаюсь вниз – старший тренер Евгений Анатольевич Гребенкин пожимает руку, а я только бубню: все, я в пролете.

Приехала на Круглое, пыталась все доказать – возьмите меня! И в какой-то момент начала даже верить, что докажу! Не на шутку разошлась – все лучше и лучше делала. Но решили взять Аллу, многоборка всегда лучше, чем просто снарядница. И все улетели.

— А потом зазвонил телефон…

— Да, и голос Ксюши Афанасьевой сказал: «Маш, ты можешь вылететь во Францию, у Аллы травма». Я сквозь сон – да-да-да… Потом глаза открываю: «Что?! Какая Франция?». Я ведь уже расслабилась, нулевая, можно сказать. Но видно, то, что я выиграла – это как раз комплекс сработал: результат труда до Европы плюс отдых. Мышцы отдохнули, голова отдохнула.

…Слушайте, честно, я до сих пор не верю, что победила. У меня сейчас такое ощущение, будто я уже съездила в Рио.

— Маша, возьмите себя в руки.

— Да нет, меня чемпионат Европа зарядил по полной программе. Вы говорите – вихрем ворвалась. А так и получилось. Правда, ставку делала не только на прыжок, понимала, что и на брусьях тоже все возможно. Два года назад на чемпионате Европы в Москве ведь сделала, что могла, другие спортсменки ошиблись, а я третьей стала.

— Зарядил – на что?

— Я очень хочу поехать на вторые Игры. У меня просто бешеная теперь мечта появилась. Одна такая мечта уже осуществилась: я хотела выиграть какие-нибудь соревнования, чтобы стояла на пьедестале, на первом месте и гимн России играл. У меня же никогда этого не было! И сегодня я стояла на пьедестале и звучал гимн. Все, следующей мечтой ставим Олимпиаду.

— Мимо мира прыгаете? Так не получится.

— Мир, естественно, тоже надо «победить». Но Олимпиада – самое крутое.

— Вы в Монпелье показали самую высокую сложность в прыжке, но ругали себя за чистоту исполнения.

— Да, потому что те же американки могут как раз чистотой и победить. У меня пока есть проблемы – когда готовилась, почти изжила их, но чуть расслабилась, снова появились. Бежала на прыжок, прямо молилась, а в какой-то момент просто испугалась: все! Потому что так прижало к снаряду, не знаю даже, как вырулила. Я увидела свои руки, показалось, что мимо них пролетаю. «Маша, пожалуйста, надо встать!», — это такой вопль внутри был. А ведь это всего-то мгновение: мышцы зажала и полетела. Надо посмотреть повтор, у девчонок спрашивала, говорят, в принципе, нормально все прошло, но ноги все же развела. А ощущение было, что я прямо в группировке прыгнула. Хочется ведь всегда самой себе доказать, что можешь классно сделать. И совершенно не хочется давать повод судьям для сомнений. Мне кажется, я дала.

— Но они дали вам медаль. Вы теперь не расслабитесь на волне успеха?

— Хочу еще усложнить прыжок.

— Почему спрашиваю: все ведь ждали, что после Олимпиады вы вперед просто танком пойдете. Да и сами говорили как раз об этом: теперь знаю, как надо работать, свое не отдам. В результате – буквально пропали на несколько лет. И где были?

— Я в какой-то момент, видимо, подумала: все, я все умею, если так выступила… Нужно только «качаться», больше ничего не делать.

— То есть вы сейчас признаетесь, что…

— Да, звезда в голову ударила. А потом пришла в себя чуток – вдруг поняла, что я взрослею, организм взрослеет. И такого, как раньше: пропустил какое-то время, пришел и легко начинаешь тренироваться с пропущенного момента, уже не будет. С возрастом все иначе. Хотя, казалось бы, 19 лет, а физически уже тяжело, надо заставлять себя и понимать – что делать, что не делать. Надо с головой дружить.

— Это уже вошло в практику или только в теории?

— Сейчас оклемалась, мне кажется, мозги в голову пришли.

-Гулять снова не намылятся?

— Сейчас никак нельзя, уже Олимпиада близко.

— Маша, гимнастика – это ваше?

— Наверное.

— Знаете, иногда человек добивается успеха в чем-то, а все на сторону смотрит: если бы я туда пошел…

— Я же бросала гимнастику, уходила на акробатическую дорожку прыгать. Но скучно – они же по прямой там прыгают, и все. Каждый день приходить на одну дорогу? У меня сестра занималась батутом, я была у нее на тренировках, думала, может, попробовать?

Но это так страшно, там же только сетка, а скачут как! Я поняла, что в гимнастике просто …весело даже.

— Ничего себе вы нашли слово для сложнейших элементов! Обхохочешься прямо.

— Ты получаешь от этого удовольствие. Ты улыбаешься постоянно.

— Когда вы золотой прыжок сделали, мне кажется, весь зал заразили своей улыбкой от уха до уха.

— Я когда поняла, что ровно по прямой встаю, так и расплылась. Улыбаться – это ведь здорово! Хотя, может быть, кто-то и считает меня глуповатой.

— Какой-то неожиданный переход. Это почему же?

— Я обращала внимание – люди на улыбку по-разному реагируют. А я чаще всего улыбаюсь, когда кто-то рядом.

— Вы что, не знаете самый современный совет? Забейте. Я вот обратила внимание на то, что слово «боюсь» мелькает у вас достаточно часто. Это такая страховка – сказать, чтобы сделать?

— Одно время – боялась за ноги. Алию Мустафину с травмой все время вспоминала… Я даже перекручивала прыжок, чтобы не вставать на ноги намертво, специально перекручивала. Но когда через страх переступаешь, когда отшлифовываешь элемент, тело слушаться начинает. И изучение нового уже не столь настораживает, как раньше, так скажем. И тренеры знают, что надо делать, чтобы у меня все получалось. Есть опасения какие-то, но я уверена, что все в итоге сделаю. У меня хорошая координация и технически с элементами тоже справлюсь.

— Тренер говорит, что у вас стопроцентная координация. Как, видимо, и реакция. Возвращаюсь к началу: вам позвонили и сказали – пройдите к самолету.

— Вы себе не представляете, какая истерика у меня была! Плачу, мне мой молодой человек говорит: «Ты чего плачешь-то? Да чего тебе надо: взяла купальник, тейпы и…вперед!».

— Очень хочется сказать — типично мужской подход, но в этой ситуации он был, кажется, единственно верным.

— Да. А я еще — в новой квартире, вещи в коробках, не разобраны, я не знаю, где у меня и что… Сумка после сборов не знаю, где, а там еще 150 сумок, на нервной почве вообще ничего найти не могу. Вот – рвалась-рвалась на чемпионат, попрощалась с ним и… тут же оказалась не готова. Вообще ничего не понимала, весь перелет до Парижа спала. Потом на пересадке – хорошо, что встретила вице-президента федерации Валентину Александровну Никанорову, она рядом села, а я опять уснула. Просыпаюсь, она меня спрашивает: «Маш, ты что, уже прыгнула? – В смысле? – Ты так дергалась!».

— Вы что – в любом месте можете уснуть?

— Это у меня с детства. Папа раньше очень музыку громкую любил, в машине включал, а я на заднем сиденье спокойно дрыхла. Вот с Ксюшей Афанасьевой живем в одном номере – она все выключает, телевизор выключает, иначе не заснуть. Мне не важно — горит свет, не горит… Странно, а ведь именно Ксюша меня приводила в чувство на Олимпийских играх: «Маша, не зависай!».

— Сейчас, Маша, проверим ваше желание готовиться к Играм: где находится новая квартира?

— Сходня, от нашей базы всего полчаса. Не хотелось в Москве, стоянка, машины, гарь, не люблю… Две минуты до леса. Собаку взяли – у нас дог, белый с черным пятном на лбу, краси-и-вый! – погуляли в выходные, подышали. И обратно – тренироваться. Прошла проверку?