фото: Евгений Гик

Владимир Маслаченко за игрой.

На острове

В 1962 году сборная СССР вылетела на чемпионат мира по футболу в Чили, при этом была запланирована промежуточная посадка на острове Кюрасао. Наши футболисты тогда отличались интеллектом (поэтому и играли лучше) и все свободное время проводили за шахматной доской. Полет был долгим, и заядлые шахматисты спартаковцы Игорь Нетто и Галимзян Хусаинов решили проверить свою спортивную форму. Им повезло: в самолете нашелся человек, прихвативший с собой доску, — вратарь команды Владимир Маслаченко. Партия развивалась медленно, и партнеры предпочли отложить ее: самолет уже приземлялся на «шахматный» остров Кюрасао. В самом деле, ведь именно там проходил тогда очередной турнир претендентов с выдающимся составом. Его участники с удовольствием общались с футболистами советской сборной, и на доске, принадлежащей Маслаченко, каждый из гроссмейстеров поставил свой автограф, даже Бобби Фишер. Между тем Михаил Таль завершил анализ отложенной позиции Нетто – Хусаинов, и оказалось, что капитан команды может забить Хусаинову верный гол – объявить мат в три хода. Нетто был очень доволен и, прощаясь, воскликнул: «Вот бы нам так играть в футбол, как Таль — в шахматы!».

А бесценная доска Маслаченко вскоре исчезла, вернее, ее взял подержать на минутку футболист киевского «Динамо» Виктор Серебрянников, да так и заиграл…

Роберт Таль и Роберт Смыслов

В 80-е годы шахматы в стране были очень популярны, а достижения отечественных гроссмейстеров составляли гордость родины. В известной песне Визбора «Зато мы делаем ракеты, перекрываем Енисей и даже в области балета мы впереди планеты всей» шахматы отсутствуют только по той причине, что поэт не сумел подобрать для них подходящей рифмы…

Учитывая высокое место шахмат в общественной жизни, Сергей Лапин, тогдашний председатель Гостелерадио, требовал начинать любой спортивный выпуск с шахматных новостей. «Если вы нарушите это правило, то на месяц будете отстранены от эфира, — любил повторять Лапин. — А если в данный момент где-то играет Анатолий Карпов, и вы пятьдесят раз за вечер не упомянете его имя, то будете отдыхать полгода».

При этом Лапин терпеть не мог Фишера, а когда тот стал чемпионом мира, запретил произносить его имя по «ящику».

В 1976 году в Биле проходил межзональный турнир, в котором играл Роберт, но не Фишер, давно бросивший шахматы, а Бирн, другой американский гроссмейстер. И вот ведущий спортивные новости Владимир Маслаченко, передавая результаты очередного тура, сообщил: «Роберт Фишер выиграл у Василия Смыслова». Маслаченко не заметил, что допустил непростительную оговорку, упомянув Фишера, а выйдя из студии, обнаружил, что половина спортивного отдела лежит в обмороке. Тут он сразу понял свой прокол, ринулся обратно в студию, чтобы исправить ошибку, но было поздно — на экранах уже шел прогноз погоды.

Дело происходило в воскресенье, и все надеялись, что до завтра Лапин будет у себя на даче и ни о чем не узнает. А в понедельник Георгий Сурков, сменщик Маслаченко, начнет с шести утра каждые полчаса повторять результаты тура и таким образом хоть в какой-то степени сгладит вину Владимира. Теперь от Суркова зависела судьба и Маслаченко, и всего спортивного отдела. Понимая всю ответственность, Георгий волновался, нервничал, только и думал о том, как бы не повторить промах своего коллеги и не произнести запрещенное слово «Фишер». И надо сказать, он полностью оправдал доверие товарищей. Действительно, ни разу не упомянул Фишера, но зато в первом же утреннем репортаже всех участников межзонального… превратил в Робертов. Сурков радостно сообщил телезрителям, что накануне вечером Роберт Таль обыграл Роберта Ларсена, Роберт Петросян — Роберта Портиша, пострадал только Роберт Смыслов от Роберта Бирна. Все сотрудники отдела дружно лежали на полу, они просто не могли удержаться на ногах от смеха. Но Сурков знал свое дело: даже шашечный король голландец Харм Вирсма, игравший тогда же матч на первенство мира в стоклеточные шашки, стал у него Робертом.

Вот так весело было при советской власти на телевидении, так ведущие комментаторы боялись своего босса. Когда Лапин прибыл на работу, он первым делом объявил выговор Суркову за переизбыток «Робертов», но про Фишера ничего не сказал: видно, ни один человек в Останкино не заложил Маслаченко. Увольнений, к счастью, не последовало.

Счастливый миг

Возвращение Анатолия Карпова из Багио после победы над Виктором Корчным в 1978 году было почти таким же крупным событием в стране, как возвращение Юрия Гагарина из космоса. Телевидение направило на торжественную встречу в Шереметьево спортивного комментатора Владимира Маслаченко. Сергей Лапин хорошо относился к нему и доверил важную миссию: первым из телевизионщиков взять интервью у чемпиона мира.

В окружении толпы партийных работников, кэгэбэшников и спорткомитетчиков Карпов рассказал перед телекамерой, как он сумел одолеть «шахматного злодея». Пора было идти на праздничный митинг, открывающийся в VIP-зале, и тут Маслаченко шепнул Карпову на ухо:

— Анатолий Евгеньевич, все замечательно, но вы ни слова не сказали о телеграмме Брежнева.

Карпов побледнел и позеленел одновременно. За три месяца поединка в Багио он не испытал такого стресса, как в эти секунды. Кто-кто, а он прекрасно понимал, что его шахматная карьера теперь под вопросом. Как глупо и обидно: выдержать три напряженных месяца в матче и все перечеркнуть одним безответственным ходом! Завтра ни одна газета не сообщит о выдающейся победе советского гроссмейстера.

— Не волнуйтесь, еще не все потеряно, — утешил Карпова Маслаченко. — Сейчас вы ответите на один мой вопрос, а потом я все смонтирую как надо.

И тут корреспондент ТВ живо поинтересовался у своего собеседника:

— Скажите, Анатолий Евгеньевич, какой миг был для вас самым счастливым в Багио?

— Признаюсь откровенно, — бодрым голосом зарапортовал чемпион, — не было для меня более счастливого мгновения вдали от родины, чем то, когда я получил поздравительную телеграмму от дорогого Леонида Ильича. Рад доложить партии и правительству и лично Леониду Ильичу… — и пошло-поехало. Пять минут Карпов признавался в своей горячей любви к Генеральному секретарю. Телевизионные камеры гудели каким-то особым звуком, словно аккомпанировали герою Багио. А уже через час программа «Время» началась с интервью Карпова, которое он дал Владимиру Маслаченко: «Скажите, Анатолий Евгеньевич, какой миг…»

Вот так спортивный комментатор сумел спасти Карпова, а заодно и отечественные шахматы от неминуемого забвения.