— Ваша картина участвовала в конкурсе престижного кинофестиваля в Сан-Себастьяне, была показана в Женеве, Котбусе и Онфлёре. О чем вас расспрашивает публика. Про Крым, где вы снимали еще до всех тех событий, которые потрясли мир?

— Про Крым спрашивают только журналисты. Обычных зрителей интересует сама история. Отличие европейской публики от нашей в том, что она не спрашивает про эротику. Там все это давно прошли. А в России это еще шокирует.

— Вы снимали короткометражки, потом сериал. Тяжело такой молодой и хрупкой девушке внедрится в кинопроизводство?

— Стараюсь не думать о сложностях внедрения, не пугаю себя, отправляясь в лес. На сериале «Деффчонки» каторги не было. Там работали мощные авторы. Один из сценаристов и продюсеров даже закрыл ради этого проекта свой мебельный бизнес и занялся только кино. Потом я работала на 26-серийном ромкоме, но сняла чуть больше половины. Не могу снимать по 15 минут в день. Я не очень горжусь результатом, но по скорости принятия решений школа потрясающая. Каждое утро видишь новый объект, и нужно за полчаса придумать, как в нем работать. Вместе с отсутствием репетиций — все это ужасно.

— Что спасало?

— Во мне есть целеустремленность. Люблю доводить все до конца. Но в то же время я не самокритична, не истязаю себя, если что-то не получается. Я не страдала из-за того, что снимала не лучший сериал, была абсолютно готова, что каждый день ждут препятствия. Когда с этим смиряешься, то не превращаешься в ходячий комок нервов, а разумно получаешь опыт.

— Как возникла возможность снять полнометражную картину?

— Инициатива — моя. Сняв короткометражку, я не была обласкана фестивалями. Но реакция зрителей и продюсеров оказалась положительной, и это придало уверенности в себе. Тем более со мной был Сергей Корнихин, продюсер моего короткометражного «Шиповника». Он верил в меня и поддерживал идею сделать вместе полный метр. Я понимала, что мне не хватит писательского таланта, чтобы написать сценарий в одиночку. Нашла сценариста Любу Мульменко. Она тогда жила в Перми. Мы начали работать, расходились и сходились, подали проект на питчинг. Продюсер Игорь Толстунов им заинтересовался. Все было поступательно.

— Долго искали актрис на роль девушек, которые едут в Крым в поисках отца одной из них?

— Не очень. Вот для сериала «Деффчонки» долго — человек 500 посмотрели. С одной из моих актрис — Сашей Бортич — мы тогда и познакомились. Она работала официанткой, актрисой не была. А Марина Васильева, которая сыграла дочь в «Как меня зовут», пришла на кастинг в первый день. Я сразу поняла, что это она. Но в первый же день принимать решение было бы неправильно. Марина — студентка Дмитрия Брусникина в Школе-студии МХАТ. Всего мы посмотрели около ста девчонок.

— Вы их подбирали под Константина Лавроненко, сыгравшего отца?

— Нет, из-за собственной неопытности долго искала папу. У меня было какое-то сказочное представление о герое. Девочек я хорошо ассоциирую с собой, а с мужчиной все сложнее. Для меня это другой мир. Я пыталась найти даже не идеального актера, а человека. И когда мы встретились с Константином Лавроненко, все вопросы ушли.

— Доверие было к дебютантке? Лавроненко — наш единственный обладатель каннской «Пальмовой ветви» за фильм «Изгнание» Андрея Звягинцева.

— Константину очень понравился сценарий, и он сказал: «Не волнуйся, все будет хорошо». С девочками мы вместе три месяца провели. Так что были готовы к съемкам. Между актрисами-девочками и героем-папой должна была быть дистанция, которая бы на площадке постепенно сокращалась. Девчонки могли за пять минут ее преодолеть. И я этого боялась. Но все сложилось как надо. Обсуждение ролей с девочками и Константином проводилось раздельно.

— Взаимоотношения дочери и отца в фильме связаны с вашим личным опытом?

— Все мы полны разнообразных травм, связанных с родителями, с которыми у нас самая мощная связь. Что бы ни происходило, ты все равно остаешься ребенком относительно их. Ни в коем случае не хочу поставить под сомнение репутацию своих родителей. Но без травм ничего не обходится. Благодаря этому мы растем, становимся личностями. Мне кажется, что нет людей, детство которых прошло в полной гармонии. Девчонки, которые рассказывали мне на кастинге, что у них все в порядке, переставали быть мне интересными. Я понимала, что у моих героинь должна быть личная история, делилась собственными тайнами. И они открывались, рассказывали невероятные истории. В итоге это обобщенный опыт.

— Ваши родители, посмотрев фильм, что-то для себя открыли?

— Маму не столько фильм впечатлил, сколько статьи о нем и моих интервью. Она гордилась дочерью, но расстроилась, прочитав, как я сильно переживала ее разрыв с папой. Мы-то жили всегда счастливо. И я была всегда веселой. Не всегда маме рассказываешь все до конца, стараешься ее не расстраивать. Папа очень волновался, каким будет фильм. Он читал сценарий. Папа интересуется всем, что у меня происходит. Он журналист. По его сценарию снят документальный фильм про железнодорожника и художественный «Подарок». Он мечтал учиться во ВГИКе, но закончил Литинститут. Мама — тоже творческий человек, она — модельер. Поэтому они с радостью относятся к тому, что я делаю. Когда я папе давала сценарий, предупреждала, что волнуюсь, что он может там увидеть гораздо больше ассоциаций с собой, чем есть. Он вспомнил, как когда-то своему отцу принес рассказ про детство и тоже волновался, но мой дедушка, а он — писатель и переводчик в Таджикистане, сказал, что будет его читать отстраненно, как литературное произведение. Мне стало спокойнее, сценарий ему понравился. Папа приезжал из Таджикистана на премьеру в Москву и несколько раз плакал, пока смотрел фильм. Потом сказал, что это настоящее признание в любви отцу. И опять заплакал.

— Вы давно живете в Москве?

— Из Таджикистана, где я пошла в первый класс, мы переехали в Ставрополь, а потом — в Москву, где я живу с восьми лет. Моей сестре было 12. Мы — уже московские барышни.

— Корни свои чувствуете?

— У меня есть идеальная модель семейной жизни, заложенная в Таджикистане, где существует патриархальный уклад: я не должна работать, муж должен меня обеспечивать. Но на деле я страшно люблю работать. У меня большие амбиции и сильный характер. Эти две вещи часто противоречат друг другу. Я, с одной стороны, девушка, за которой надо ухаживать, уступать ей место, а с другой — командир, военачальник. Люблю восточную еду. Могу приготовить плов. Но мой муж Михаил Местецкий не всегда разделяет мои пристрастия, хотя ему хватает еврейской мудрости многое мне разрешать и часто хвалить.

— Михаил — очень талантливый режиссер. Как вы уживаетесь со своей-то профессией? Не мешаете друг другу?

— На площадку друг к другу не ходим, но дома по сценарию, монтажу и кастингу советуемся всегда. Нам, конечно, интересно вместе жить. Миша не разрешил мне взять его фамилию, считал, что я должна работать под своей. Видимо, развивал мою самостоятельность. Это противоречило моим восточным представлениям. Но победил европейский взгляд. А мой папа и в особенности дедушка очень рады, что я не поменяла фамилию.

— После успеха фильма что-то изменилось?

— Появилась возможность работать дальше. Сделать 8-серийный авторский сериал по своему сценарию. Есть тема для второго фильма, просто я решила созреть для него.

— Пауза — это хорошо. А жить на что?

— Восьмисерийный авторский сериал паузой не назовешь. Получила аванс. Ну и в долг берем. На фестивале российского кино в Онфлёре я получила приз в 3 тысячи евро. Тут же позвонила Мише и сказала: «Поживем!». Когда мы оба работали над фильмом, мы получали зарплату и чувствовали себя свободно. Но это все не пугает. Мы готовы к финансовому непостоянству. Хотя моя внутренняя азиатка, конечно, протестует и требует горы золота и шелка.

— Профессия у вас круглосуточная?

— Кино становится стилем жизни. Не могу назвать его работой. Мне папа как-то сказал: «Если ты проснешься и не захочешь идти на работу, ты должна ее поменять». И я сделала вывод: работа занимает слишком много времени и должна доставлять максимальное удовольствие. Мне пока везет.

— А как в голову пришла мысль стать режиссером?

— Видимо, это самоуверенность. Я не мечтала быть режиссером, вообще ни о чем таком не мечтала. Ужасно была бестолковая. В 18 лет у меня появился фотоаппарат, и я стала фотографировать. К 22 годам, а я тогда училась в университете, во мне что-то стало формироваться. Не рано, да. Поехала в Таджикистан, что-то сняла на фотоаппарат, смонтировала настроенческий ролик на музыку из фильма «Амели». Почему-то зашла в Музей современного искусства показать свое видео. Пригласили поучаствовать в молодежной биеннале современного искусства. Даже присудили приз — подарили кружку. Меня это вдохновило. Поработала редактором на сериале. Неблестяще справлялась со своей задачей, но поняла, на чьем месте мне в этом процессе интересно. Тогда все и решила. Один мой знакомый предложил поработать «хлопушкой» у его друга-режиссера. Так я познакомилась с Михаилом Местецким. «Похлопала» на его картине «Незначительные подробности случайного эпизода». Влюбилась в него. Поступила на Высшие режиссерские курсы. Семейная и кинематографическая жизнь началась одновременно.