Фото предоставлены пресс-службой музыканта.

— Алекс, чем российская публика отличается от аудитории в других странах?

— Мне кажется, музыка – это интернациональный язык. Я выступаю на разных континентах, иногда даже играю с музыкантами, которые не говорят со мной на одном языке, но мы понимаем друг друга с полуслова, точнее – с полузвука. Мелодия и ритм нас объединяют. Это как страсть, которую испытывают и русские, и англичане, и китайцы, и японцы – неважно, какой национальности человек. Единственное, что могу отметить: аудитория в больших городах, таких, как Нью-Йорк и Москва, отличается от публики в небольших городах. Слушатели в мегаполисах более эмоциональные, более шумные, но это связано с общим ритмом жизни, со скоростью жизни.

— Вам удалось завоевать популярность в разных странах мира за достаточно короткий срок. Что помогло добиться успеха?

— Звезды так сложились (смеется). Я и не ожидал, что мой первый альбом «The Lateness Of The Hour» станет таким успешным. К тому же, я бы не сказал, что путь к успеху был коротким: пластинка вышла в 2011-м году, но только прошлый год стал для меня по-настоящему удачным. Это очень искренняя по музыке работа: в ней я соединил элементы тех жанров, которые мне действительно интересны, да и все композиции – разные по темам, по настроению. Людям понравилась эта музыка, потому что мне самому она очень нравится. Самое главное – получать удовольствие от того, что делаешь, жить этим.

Фото предоставлены пресс-службой музыканта.

— А какую роль играет харизма?

— Безусловно, она очень важна. Артист должен уметь влюбить в себя публику, обворожить ее, обладать некоей притягательностью. Кроме того, харизма, на мой взгляд, – это прежде всего наличие интеллекта и своего видения мира. Но она не имеет ничего общего с манией величия и чувством собственного превосходства: знаете, есть музыканты, которые, просыпаясь утром, по полчаса строят себе глазки в зеркале. Я не один из них (смеется).

— Есть еще одна важная вещь, которая необходима артисту, чтобы добиться успеха, – хороший менеджмент. В России многие талантливые музыканты остаются известными только узкому кругу людей, потому что не могут найти профессиональных продюсеров, готовых работать с ними. Как с этим обстоят дела в Великобритании?

— В музыкальной индустрии есть две составляющих – собственно творчество, музыка и бизнес-планирование. Большинство творческих людей – по-хорошему сумасшедшие, особенно молодые музыканты, которые только начинают проявлять себя. И, с одной стороны, им очень важно найти того, кто будет направлять их, найти свой лейбл, свою звукозаписывающую компанию, где работает команда профессионалов, способная помочь музыканту раскрыться и быть услышанным большим количеством людей. С другой стороны, сегодня у молодых артистов появилось очень много возможностей самостоятельно реализоваться и найти своего слушателя – это различные интернет-каналы, позволяющие бесплатно размещать свою музыку, делать сетевые релизы, выпускать синглы в цифровом формате. В Англии и в Америке, так же, как, я думаю, и в России, социальные сети стали очень мощным рупором распространения информации. Кроме того, есть огромное количество небольших, но качественных по звуку и свету площадок, где можно выступить. Там есть своя публика, люди довольно легки на подъем, им нравится открывать что-то новое, поэтому успешность проекта в большей степени зависит от желания самого музыканта найти свою аудиторию и, конечно, от его таланта.

— А важно ли быть счастливчиком?

— Фактор везения, конечно, играет свою роль, но она не доминирующая. Я думаю так: 60% успеха артиста зависит от его таланта, а остальные 40 – от умения оказаться в нужное время в нужном месте.

— Какими были ваши самые первые яркие музыкальные впечатления? Я слышала, у вашего отца была огромная коллекция джазовой музыки…

— Это правда. Кроме того, в детстве мне посчастливилось не раз бывать и на его джазовых концертах, и на выступлениях других артистов. Еще я очень много слушал радио и старые пластинки. Мне нравилось улавливать мелодии, изучать историю музыки разных лет, знакомясь с песнями различных исполнителей. Чуть позже меня очень сильно увлекла электроника, я стал придумывать, как можно соединять гармоническую, мелодическую составляющую с электронной. Мне всегда нравилась минималистичная электроника. Но мое любимое направление – это все-таки музыка соул, она покорила мое сердце. Были и другие жанры, интересные мне, — и панк-рок, и хип-хоп, и блюз. Я всегда был открыт разным течениям, и, думаю, это сильно отразилось в моих песнях.

— А что еще, кроме музыки, повлияло на творчество?

— Моя вера. Я исповедую иудаизм, и я очень религиозный человек. Вера, безусловно, поддерживает и направляет меня. Кроме того, я постоянно копаюсь в себе, анализирую то, что происходит со мной, свои чувства и эмоции. И хотя это иррациональная сфера, для меня она связана с творческой самодисциплиной: я стараюсь осмысленно подходить ко всем ситуациям в жизни, любая встреча, любое событие в ней мне кажутся не случайными. Весь этот сгусток энергии и трансформируется потом в песни. Самый важный для меня вопрос, на который я постоянно ищу ответ, — «о чем весь этот мир?», если можно так его сформулировать…

— Расскажите немного о вашем последнем альбоме «Three Hearts». Он сильно отличается от предыдущего. В чем был эксперимент?

— В «Lateness Of The Hour» больше электронных элементов, а здесь я использовал в большом количестве звучание живых инструментов. К тому же «Three Hearts» — более личный альбом, он во многом рассказывает о том, что происходило в моей жизни в последнее время. Я стал мужем, отцом, и это, конечно, очень сильно изменило мою жизнь. Пластинка «Three Hearts» — своего рода благодарность за все, произошедшее со мной за этот год, благодарность за силы, за надежду, за оправдавшиеся ожидания. Что касается экспериментов со звуком, мне было интересно, как можно сочетать электронные элементы, которые я уже использовал при работе над альбомом «The Lateness Of The Hour», с более классическим, традиционным гармоническим звучанием – гитарным и фортепианным, например. Очень часто, чтобы создать нечто новое, нужно обратиться к истокам.

— В этом году вы успели поработать с другим популярным английским музыкантом – Джоном Ньюманом. Расскажите о вашем тандеме.

— Мы сделали совместный трек «Rudimental», и это был интересный опыт. Он очень отзывчивый парень, к тому же, мне кажется, у нас есть много общего в видении музыки, в том, каким должно быть творчество в целом. Иногда меня спрашивают, нет ли между нами конкуренции? А мне очень смешно слышать такие вопросы. Во-первых, Джон Ньюман все же более популярен, чем я, мое творчество более специфично, во-вторых – так или иначе, у каждого из нас свой путь. Я искренне радуюсь его успехам, а он, я надеюсь, — моим. И мне всегда интересны различные коллаборации. Вообще, мне кажется, музыканты в Британии сейчас не соперничают между собой, наоборот – стараются объединяться, иногда работать вместе, придумывать новые интересные идеи. И это здорово. Конкуренция возможна только на уровне бизнеса, и она существует только между лейблами, но не между артистами.

— Алекс, несколько лет назад у вас был роман с Эми Уайнхаус. Ее личность каким-то образом повлияла на ваше творчество?

— Она была невероятно талантливой. И когда мы познакомились, она очень сильно вдохновила меня своим творчеством, той энергией, которая была в ней. Мне очень жаль, что ее не стало. Я искренне соболезную ее родным и близким.