Online-мeрoприятия сoздaют aтмoсфeру присутствия. Зритeли пoпaдaют   в дoм, в кoтoрoм при другиx oбстoятeльствax никoгдa бы нe oкaзaлись. Илья   сидeл нa фoнe     книжныx пoлoк, инoгдa курил (нeкoтoрыe зaпрeты oбстoятeльствaми мeстa и врeмeни   тeпeрь сняты). Библиoтeкa зa eгo спинoй сoстoит   из гдe-тo лeжaвшиx и пoлузaбытыx книг   дeдушки и бaбушки, кoтoрыe извлeчeны нa свeт пaру нeдeль нaзaд, кoгдa Илья приexaл из Киeвa, гдe рaбoтaeт нaд прoeктoм «Бaбий Яр»,   в Мoскву. В эти слoжныe дни oн зaxoтeл быть пoближe к рoдитeлям. Сeйчaс Xржaнoвский   читaeт в oснoвнoм литeрaтуру, связaнную с прoeктoм «Бaбий Яр», «Чeрную книгу» Вaсилия Грoссмaнa и Ильи Эрeнбургa. Фoрмaт рaзгoвoрa был зaдaн смeлый: стoишь нa мaвзoлee и гoвoришь пeрeд всeм сoвeтским нaрoдoм.  

Мы живeм в oпaснoe и нeoжидaннoe врeмя, кoгдa нeпoнятнo, чтo будeт с мирoм и кинeмaтoгрaфoм. В тoт вeчeр, пoкa мы слушaли Илью и задавали ему вопросы,   пришло сообщение о том, что одна из киносетей России (а потом и другая), чтобы окончательно не погибнуть и поддержать сотрудников,   запустила доставку еды.   Илья Хржановский тоже порадовал «сидельцев»: вскоре   DAU увидят в Сети. Почти два года дирекция Московского международного кинофестиваля безуспешно пыталась решить проблему его показа в России на большом экране. Теперь   пандемия все расставила по местам.  

Мировая премьера 700-часового и наделавшего шума арт-проекта   о советском физике и лауреате Нобелевской премии   Льве Ландау (Дау, как его называли), роль которого   сыграл греческий дирижёр Теодор Курентзис,   состоялась больше года   назад в Париже. А в     феврале на   Берлинском кинофестивале представили два   фильма из 16-ти. С них и начнется показ. Это две из четырех картин, которым Министерство культуры РФ отказало в выдаче прокатного удостоверения   — «DAU. Наташа» и «DAU. Дегенерация». Затем покажут все фильмы и сериал, 700 часов отснятого материала, по которому можно будет путешествовать, как это было в Париже. Но если там мы смотрели рабочий материал, то теперь зрители увидят его в законченном виде.  

Поскольку действие происходит в замкнутом пространстве на территории секретного института, специально построенного на харьковском стадионе, то все это окажется близко зрителю, как никогда. «Сейчас мы находимся в условиях несвободы, заперты в своих домах. Мир сел под домашний арест» — сказал Хржановский.   Как в таких условиях спасаться? Его рецепт — жить полной насыщенной жизнью и   в радости, давать что-то другим,   не погружаться в дегустацию депрессии. Оказаться в воронке мрачнейшего ощущения от мира легко. Илья процитировал слова театрального режиссера Анатолия Васильева, сыгравшего роль директора секретного института Крупицы (в реальности – Капицы),   о том,   как тяжело быть   в радости, когда вокруг горе.  

Пока критики и первые зрители рассуждали весь год о фатальном насилии в этом   проекте, исходившем от режиссера, он, оказывается, создавал «историю про счастье». «Меня интересовала возможность человека быть счастливым» — рассказал Илья. У него была возможность выбора   – снимать DAU или экранизировать   «Райский сад» Хемингуэя, герои которого   поженились и отправились в путешествие по югу Франции, но их   счастье закончилось адом. Был ли Дау счастливым человеком?   Судя по фильму – скорее нет. По мнению Хржановского – да. Но он пошел дальше в попытке понять, что делать,   если у тебя все есть? Именно это и интересовало автора   на старте проекта, как и   феномен советского человека. Теперь     он рассуждает   о том, не исчезло   ли   этот тип как класс. Самого себя Илья к нему причисляет.   И не только себя. Он рассказал о ближнем круге:   «Моему сыну – 21 год, и он – советский человек. Моей дочери – пять лет. Она родилась в Лондоне, но тоже советский человек, потому что я и ее мама – советские люди».   Все вместе мы забыли о катастрофе как ежедневной реальности, хотя в мире постоянно происходят чудовищные события. Но наши страдания   не идут в сравнение с теми, что выпали на долю старшего поколения. Не зря Илья привел в пример   дедушку и бабушку, которые   жили в состоянии повседневной катастрофы. Война, голод, террор…Такое было время.  

Что же касается обвинений в деспотизме, исходящих, прежде всего от феминисток, российских в том числе (они написали жалобу в дирекцию Берлинале), а также в том, что Хржановский возомнил себя   богом, на них он   спокойно ответил: «Я не творец миров. Я – творец художественного пространства. Мы все знаем, что умрем, исчезнем навсегда, но   можем многое сделать. Я не думаю, что снимая о катастрофе, ты ее приближаешь. Ты ее предсказываешь».  

Работая над проектом «Бабий Яр» Хржановский понял, что люди не готовы говорить о катастрофе. Они гонят ее от себя. «Как кинематографист знаю, что никакого хорошего позитива без хорошего негатива не может быть.   Содержательно жить сложно.   Мы жили какое-то время в безудержном веселье, но назвать это радостью нельзя. Радость –   внутреннее состояние. Мне нравится время, которое случилось в мире. Это актуализация древних и вечных смыслов. Нам подарок выдан» — смело заявил он.   А потом добил окончательно, хотя подобные размышления приходили, наверное, в голову каждому:   «Человеку, как таковому, дан адский дар пандемии.   Современность подарила нам возможность посмотреть   на себя. Пушкин никогда себя не видел». Действительно, мы сидим перед экранами компьютеров, выходим в online, и нас (тех, кто интересен) бесконечно транслируют.   Физические тела – курящие, говорящие, записываемые и потом воспроизводимые — становится   бесконечным автопортретом каждого из нас. Духовное путешествие только разворачивается. По словам Хржановского, человек начинает понимать, кто он такой, и это может стать для него   катастрофой. То есть мы пришли к новому типу связи с собой.   Закрытость пространства создала новый уровень свободы, актуализировав важные смыслы.    

15-летняя работа над DAU     дала Хржановскому, как он считает, право заниматься проектом «Бабий яр». За это время с ним многое произошло: стал   больше любить людей, перестал их судить, стал мягче. Что-то случилось с душой, и пришло   другое понимания мира. Ушли люди, с которыми работал. Не дожил до парижской премьеры Владимир Ажиппо, сыгравший     представителя комитета госбезопасности, склонявший буфетчицу Наташу   к сотрудничеству.   До берлинских показов   скончался   живший в Лондоне медиа- художник   и друг режиссера Алексей Блинов. Не стало еще одной участницы — мамы единственной профессиональной актрисы   проекта   Радмилы Щеголевой.   

Работая над Бабьим Яром, Илья думал о тех   мальчиках, как он выразился,   совершавших адские поступки, расстреливавших людей, и не находил ответа на некоторые вопросы. Хотя сам жил в   Германии, хорошо   знает немецкий язык и культуру. «Бабий Яр» в его понимании – это история про холокост, но в гораздо большей степени   про людей. Хржановский вспомнил   о   законах   античной трагедии и     проклятии рода Кеннеди. Отец будущего президента США Джона Ф. Кеннеди,   будучи послом, не пропустил корабли с евреями, не дал им шанса на спасение, и над   кланом нависло   проклятие. Очередная трагедия, как мы знаем, случилась в апреле.      

Вокруг проекта «Бабий яр» продолжается полемика. Жесткую позицию занимает Украинский институт национальной памяти. Киевская пресса   сообщает, что финансируется проект российскими олигархами, хотя   не только ими. Но для Хржановского   Украина –   место, с которым он связан. Его мама родилась в Виннице, откуда   отец ее отправил   в Ташкент, когда началась война.   «Если бы не трагедия холокоста, я бы не родился» — говорит Хржановский. Под Винницей он   проводил много времени,   хотя родился и вырос в Москве, где давно уже   не живет. Предложение взяться за «Бабий Яр» —   из разряда тех,   от которых   невозможно отказаться. Свою задачу Илья Хржановский видит не в том,   чтобы поставить памятник, который тут же забудут. Важно создать место, где человек мог бы почувствовать обстоятельства   жизни.   «Это проклятое   место, и проклятие надо снять. В этом моя задача.   Бабий Яр – глобальная катастрофа. Это кристалл,   отражающий   множество событий, случившихся в мире» — сказал он. Посмотри, что получится. В любом случае   придется отвечать не за художественную удачу или неудачу, как   с DAU,   а за совсем другого масштаба смыслы.