Пoстaнoвщики — рeжиссeр-xoрeoгрaф Eкaтeринa Милoвaнoвa и xудoжeствeнный рукoвoдитeль Гoсудaрствeннoгo тeaтрa тaнцa «Кaзaки Рoссии» Лeoнид Милoвaнoв пoсвятили свoй спeктaкль нe тoлькo вeликoму пoэту A.С.Пушкину, aвтoру истoрии пугaчeвскoгo бунтa, и нaписaннoй нa мaтeриaлe этиx исслeдoвaний пoвeсти «Кaпитaнскaя дoчкa», но и замечательному советскому и русскому композитору Тихону Хренникову, автору балета «Капитанская дочка».

Музыка Алексея Сергунина, создателя оперы «Доктор Гааз», поставленной в «Геликоне», а также автора музыки к кино, сочетает в себе разные стилистические пласты — от музыкального авангарда до рок-звучаний, тесно спаянных с этническими мотивами. В   партитуру балета органично вливаются хоровые фрагменты, фольклорные, но чаще стилизованные под фольклор или написанные в стиле фолк-рок. При этом композитору удается не впадать в эклектику: музыкальная ткань синтезирует многообразные стилевые приемы, не распадаясь на элементы. Композитор выстраивает очень внятную драматургию, безусловно сопряженную с динамикой развития сюжета и танца, но при этом сохраняющую самостоятельность. И   надо сказать, что партитура «Пугачева» явно выигрывает в сравнении с «Доктором Гаазом»   — она гораздо выразительнее и театральнее.

В хореографии спектакля также обнаруживается сплав классического, народного, современного танца, акробатики, боевых искусств, фехтования, брейк-данса и даже драм-балета. А как иначе рассказать в подробностях историю захватывающего исторического триллера, которым вот уже 200   лет зачитываются русские люди? Ведь на самом деле «Капитанская дочка»   — это мощнейший закрученный сюжет, в которым есть и детективная интрига, и боевик, и мелодрама, и хоррор. Не зря эта повесть стала основой фильмов, балета (теперь уже двух), мюзикла, рок-оперы и как минимум двух опер: одна написана в начале ХХ   века Цезарем Кюи, а вторая (так и не поставленная, кстати)   — в   начале XXI   века Михаилом Коллонтаем.

Художник Максим Обрезков создал на сцене свободное пространство, необходимое для многонаселенных массовых танцев и хоровых сцен. Грубо сколоченное деревянное колесо — символ жизни, смерти, движения, остановки. Это и стол, за которым пируют разбойники, это и любовное ложе Гринева и Маши, это и огромный барабан, и, конечно, это предсказание страшной казни самозванца. В   спектакле, кстати, казнь решена необычно   — она заменена народной расправой над злодеем. И   только песня-искупление, песня-примирение звучит всепрощающей молитвой. И   это очень по-русски: никакие описания зверств Пугачева и его разбойной шайки не способны уничтожить его харизму. Ибо бунтарь на Руси почитаем испокон веков.

В спектакле множество деталей и нюансов, которые очень технично и тонко реализуют прекрасные танцовщики, обладающие к тому же мастерством драматических артистов, — Александр Максимов (Пугачев), Ростислав Подопригора (Гринев), Виктор Почукаев (Швабрин), Екатерина Голованова (Маша). Очень выразительно зарифмованы два дуэта   — любовная, почти эротическая сцена Маши и Гринева и агрессивная, страшная сцена насилия Швабрина над Машей.

Эффектный свет, динамичность, экспрессия и, конечно, великолепный синтез исторического, национального, корневого ядра, которое содержится в казачьем традиционном танце с суперсовременными приемами, технологиями и формами, делает этот спектакль серьезным художественным и культурным высказыванием. Которое в том числе заставляет задуматься: а так ли уж бессмыслен русский бунт при всей его беспощадности?