фото: Наталья Мущинкина

— Денис, вы отмерили себе гимнастический срок?

— Нет, как пойдет.

— А мне кажется, я где-то видела ваши слова: после Рио уйду?

— Я думал об этом и даже…

— …брякнули кому-то?

— Именно так — брякнул. Но, скорее всего, не сделаю этого. Мне будет всего 24 и можно будет попробовать пройти третий олимпийский цикл. И попробуем что-то сделать.

— Денис, по сравнению с прошлым чемпионатом Европы и тремя личными наградами высшей пробы нынешний вы провели не очень удачно — без золота. Нас всех это должно насторожить? Ведь вы – лидер сборной?

— В принципе, чемпионат прошел успешно. Все, что мы хотели попробовать нового с тренером, попробовали.

— Не думаете, что многие сочтут такое объяснение лукавством? В Монпелье вы ведь даже не попали в финал вольных упражнений. А были не только действующим чемпионом Европы, но и до сих пор являетесь действующим чемпионом мира!

— Все просто, могу объяснить: я ехал делать одну программу, новую, усложненную, а пришлось делать старую – потому что никто не ожидал, что такой ковер будет. Это не «отмаза», а констатация факта: к ковру я привыкнуть не успел.

— Какой «такой» и как это возможно, что на чемпионате Европы ковер мешает чемпиону мира? Что с ним не так?

— Такой же, кстати, будет на Олимпиаде и чемпионате мира в Глазго. Нам дали замечательную рекламу этого ковра, что он классный, удобный и все такое. Он тоже на пружинах, как и предыдущие, но работает абсолютно по-другому. Ни я, ни один прыгун в Европе, специализирующийся на вольных упражнениях, не смог понять его работу.

— Ксения Афанасьева, которая все-таки завоевала «золото» в вольных упражнениях, говорила, что это ковер-обманщик. Сверху — мягкий, а пружины жесткие, ноги устают, их буквально сводит. И сложнее как раз ребятам – потому что связки у мужчин в программах очень сложные.

— Да, именно так. Мы не поняли, как он толкает, как с него надо толкаться? Я работал, как прежде, а он отдачи не давал. Его надо было «ждать», он немного вязче, жестче, чем прежние. Факторов привыкания много. Я не успел. Запрограммирован был на новую программу, а пришлось делать старую, это несоответствие дополнительно сработало в минус.

— Такой ковер действительно будет лежать на главных стартах? Что с этим делать?

— Ничего, привыкать. Нам привезут на базу эти ковры, будем на них прыгать. Разберемся. Значит, вольные я пролетел, на кольцах получил серебро. Сделал все, что мог. Единственная проблемка – надо еще тренировать приземление, соскок. Отдельно выполнить его чисто у меня получается, и есть статистика: из семи комбинаций – в пяти все хорошо было на контрольных тренировках.

— А я слышала, как тренеры говорят: не понятно уже, что нужно придумывать, чтобы выигрывать.

— Ну, я же не сделал соскок идеально. А так бы – кто знает, выиграл или нет? Нет, это просто гоняем воздух такими разговорами. База у нас с победителем одинаковая, могли бы и поделить медали в случае моего чистого приземления. А так – я серебро поделил, у меня последнее время хобби такое – делить медали. Ну, и опорный прыжок: надо было опробовать новое перед чемпионатом мира. Один – совсем новый, второй я подработал, кстати, задачу выполнил, сделал его «в ноги».

***

— Пока вы «подрабатываете», чемпионом Европы, сам того не ожидая, стал Никита Нагорный. Вы уже воспринимаете его, как конкурента? Понимаете, что теперь возможны разговоры – вот, Аблязин что-то объясняет, а юный Нагорный выходит на дебютный взрослый чемпионат и выигрывает опорный прыжок.

— Понимаю, да. Что тут скажешь? Дальше будет видно. Как конкурент, он пока если и может представить какую-то угрозу, то не такую большую, как мог бы, по содержанию, скажем так.

-Для вас вообще хорошо, что внутри сборной на ваших снарядах появилась конкуренция в лице Нагорного?

— Конечно, а почему нет?

— Многие, знаю, не любят внутреннюю конкуренцию, она отбирает силы.

— Значит, это не очень психологически устойчивые люди. Когда есть тот, кто поджимает, то есть и стимул шагнуть от него вперед так, чтобы не догнал. Нет, я повторюсь: апрельский чемпионат Европы прошел для меня хорошо. Единственное, все же гложет обида за вольные упражнения, не получилось собрать даже старую комбинацию, сделать ее нормально. Я ведь выступал на разных коврах – и прыгал комбинацию 7,1 везде, хоть деревянное покрытие было, хоть какое. Но в этот раз не получилось. Может, и мысленно как-то не «дособрался». В любом случае — в том, что не попал в финал, виноват сам.

— Если бы такой чемпионат без золота случился, скажем, год назад, мне кажется, вы отреагировали бы на результат более нервно.

— Согласен. Это уверенность в выбранном пути. Метаний нет. И не будет. Не вижу смысла дергаться куда-то. Есть дорога, которую мы определили с Сергеем Валерьевичем, так и идем по ней. Постепенно, по шагу, планомерно, не ускоряясь. Спешить тоже опасно. Может, и хотелось бы, но чревато. Я прошел медобследование после Монпелье, восстановился, начал тренировки, а с июня начну «кататься» по этапам Кубка мира. Надо накатывать новое упражнение на ковре, которое вез в Монпелье. Упаду, хорошо ли сделаю, плохо ли – это не так уж важно. Мне просто очень нужно не накатывать его на Круглом, а обкатывать на старте. Чувствуете разницу? Также и с опорным прыжком.

— Не знаю, как в быту, а в спорте вы стали мудрее. Вы это ощущаете?

— Я по-другому начал думать в зале. Не как раньше: а-а, с бешеными глазами ломишься, неизвестно куда. А анализировать – что надо, что нет, как надо? Взрослеешь, становишься немного умнее.

— У руководства сборной есть к вам какие-то претензии?

— Нарушений режима за мной не замечалось. По тренировкам – нареканий нет, по подготовке – нет. Может, как раз по вольным? Так это понятно: сильнейший спортсмен не попал в финал. Но… Не всегда все идет гладко. Не всегда масть кладется туда, куда надо. Объяснить трудно, и понятно, что медаль нужна всегда.

***

— Есть ли у вас жизнь за пределами ковра?

— Да. Обычная, семейная. Я постоянно со своей Ксюхой (чемпионкой мира Ксенией Семеновой). Есть выходной – мы проводим его полностью вместе. Еще у нас есть кошка – бенгальской породы. Сумасшедшая.

— Почему?

— Та-а-кой «подниматель» настроения! Такой энергетик по дому бегает! Бенгалы — это же смесь с азиатским леопардом. Ее Ксюха купила, ничего не сказав мне, просто принесла комочек. А я-то – вообще кошатник.

— И когда эта «смесь» по столу ходят, не раздражает?

— Так приучать надо, чтобы не лезла! Они любопытные, конечно: коробки, пакеты, кастрюли – все любят. Коробку открываю один раз, а там сидит… почти леопард.

— А вы, Денис, институт закончили?

— Да, я тренер-преподаватель.

— Но это не ваше?

— Дальше видно будет. Теоретически – мое. Может быть.

— Часто слышала, что сидение на сборах отбивает охоту…

— Детей тренировать? Ну, там посмотрим, после третьего цикла-то! Отобьет или прибьет?

— Счастливая звезда свела вас с тренером Старкиным?

— Да, он хороший тренер, много знает. Очень опытный.

— Ну, таким опытным он стал во многом уже с вами.

— Не без этого. У нас хороший тандем. И в работе и на старте.

— Кто кого эмоционально грызет?

— Можно сказать, что друг друга подъедаем периодически.

— А хамство по отношению к тренеру для вас приемлемо? Я, правда, чаще о таких случаях у девочек слышу.

— Нет. Просто сказать так, как некоторые, тренеру… Не могу. И не за что вообще-то. Не унижает, не оскорбляет, руку не поднимает, не выгоняет из зала, допустим. Что еще может быть из «страшилок»? Не знаю, я в женский зал не любитель ходить.

— «И это правильно», — сказала бы Ксюха.

— Я туда хожу крайне редко – только по делу, например, допинг приезжает. Все.

— То, что Сергей Старкин начал тренировать Алию Мустафину, вас напрягло?

— Да нет, почему?

— Но вас должно было это напрячь!

— Чем? Тем, что у человека ушло его свободное время?

— Не только, ушла часть мозга, которая должна была работать только на вас. Каждый большой спортсмен все же эгоист, поэтому часто тренер и воспитывает только одного ученика. Либо вы почему-то не эгоист, либо привираете.

— Хм, я не эгоист. А что касается второго — со мной же все понятно по программе, ничего выдумывать до 16 года уже не надо, только накатывай и накатывай комбинации. Все известно, все готово, осталось только сделать. Поэтому меня это и не напрягло.

— А вы были готовы к такому повороту событий, вам в голову приходило, что ищущая тренера Мустафина остановится именно на вашем наставнике?

— Нет, я ничего подобного не ждал, но когда ситуация возникла, сказал: я не против. Сам сказал. Сергей Валерьевич меня спросил, и я дал согласие. То есть я был первым, кто дал на это согласие.

— Сразу?

— Да. Тем более мы тренируемся в разное время. Тренировка со мной, с Алией, со мной – с Алией…

— А если бы у тренера появился еще мальчик?

— Это другой вопрос. Это было бы уже в одном зале, возможно, ушло бы мое время. Но мальчик же не появился, появилась девочка!

— Вы заметили какие-то изменения в тренере? Может, более нервным стал? Или может, вы как раз свободное время на Круглом проводили вместе?

— Нет, не проводили. Я отдыхаю много, люблю спать в обед, полноценно восстанавливаюсь. Ну, иногда видно, что устал тренер… Но это и раньше бывало. Я тоже устаю.

— Ваш тандем – идеален?

-Идеального, как известно, ничего нет. Можно сказать, у нас очень хороший тандем. И в сторону не смотрю. Есть работа, работаем.

***

— Денис, самое главное, что за три года после Олимпийских игр вы сделали: с собой, в себе, на помосте?

— Научился выступать. Это очень болезненный момент для многих. Есть таланты, которые не могут блеснуть, где надо и когда надо. А самый яркий момент в спорте – добился, что выиграл чемпионат мира.

— То есть чемпионат мира в Наньнине с его золотом за вольные упражнения все-таки перекрыл уже серебро и бронзу Олимпийских игр?

— Да. Но теперь уже надо стремиться к Играм в Рио, чтобы перекрыть чемпионат мира.

— Какая хорошая спортивная капуста, накручиваете слой за слоем.

— Качан навернем скоро. Очень хочется.

— Вы прихотливы в еде, привычках… Вам все равно, что есть?

— Все могу, кроме фасоли. Не пошла она у меня как-то с детства.

— Но мне кажется, вы с ней не часто и сталкиваетесь-то?

— Я с ней вообще больше не сталкиваюсь.

— И не гурман?

— Нет.

— А вот ваш тренер как-то с упоением рассказывал про утиные ножки…

— Мы все отличаемся иногда. Может, и я со временем начну «гурманить» потихоньку. Кстати, о очень люблю мясные стейки – вообще мясо.

— Принято на Круглом делать спецзаказы повару? Это возможно?

— Возможно, и сделают. Но я не злоупотребляю. Нет, вообще не делаю так.

— Вы привыкли к вниманию?

— Какому?

— На месте выступления, например. Когда камера неотрывно преследует?

— А я на этом внимание тоже не заостряю. Просто отворачиваюсь от снаряда. Когда ты не видишь, как делают другие, подходишь, как будто первый. Хотя, конечно, очень интересно посмотреть, что там происходит. Ты же еще и слышишь все.

— Мне кажется, на «не обернуться» энергии больше уходит.

— Нет, зачем вообще энергию отпускать на сторону? Мне же важно, как сделаю я. Даже поднимаясь на помост, я не вижу оценку, которую выставляют предыдущему спортсмену. Стоя, глядя в табло, не вижу. Смотрю мимо.

— А почему вы не поехали на банкет в Монпелье?

— Тоже решил мимо посмотреть.