фото: Михаил Ковалев

Секрет его молодости

Вы спрашиваете про секрет долголетия? (Смеется.) Никакого секрета здесь нет. Лучше я вам скажу словами великого революционного поэта Владимира Маяковского: «Мне ни рубля не накопили строчки,/краснодеревщики не слали мебель на дом/и, кроме свежевымытой сорочки,/скажу по совести, мне ничего не надо». Вот вам мой девиз.

Заповедь Дон Кихота

Сейчас я играю свою пьесу-мечту, которую мне подарил Юлий Гусман. Я уже сыграл более 150 спектаклей про Дон Кихота. Наш Театр Российской армии очень большой, в зале 2200 мест. На всех моих представлениях зал полон. Там, в спектакле, есть такие слова, вроде заповеди. Дон Кихот говорит: «Не называй своим ничего, кроме своей души. Смотри вперед — в прошлогоднем гнезде птенцов уже не найти. Помочь торопись человеку ты, рыцарь прямых дорог. Дульсинея придет к тому, кто сам решил и помог». Эта пьеса очень актуальна в наше жестокое время. Дон Кихот говорит: человек не может убивать человека, человек не может угнетать человека. Я это произношу со сцены в зрительный зал. Все, что я ощущаю в жизни, в тех событиях, которые происходят, я выношу на сцену.

фото: Михаил Ковалев

О поколении

У каждого по-разному складывается его судьба в жизни. А что касается лично меня, думаю, что я принадлежу к поколению, которое прошло огонь, воду и медные трубы. Потому что это и Гражданская война, все беды жизни этой. НЭП, коллективизация, индустриализация… Все ступени становления советской власти мое поколение прошло, я прошел.

Лично я горжусь своим поколением. Я человек советский, поскольку воспитан при советской власти. Мое поколение законопослушное. Мы любили очень и любим свою страну, свое отечество. Мы это доказали во время нападения гитлеровской Германии на Советский Союз. Когда самое дорогое в жизни положили на алтарь победы над фашизмом.

«Это судьба такая»

Я человек неизбалованный. Это судьба такая, которую подарил мне Господь, что я в свои годы могу выходить на сцену. У меня четыре названия спектаклей, творческий вечер, который идет два часа с антрактом. Он очень хорошо принимается, мы были во Франции, в Италии, в Голландии.

Этот безумный, безумный мир…

Сейчас мир, по-моему, сошел с ума, он так долго не продержится, он закончит свое существование.

«Я чудом остался жив»

Во время войны я чудом уцелел. Мы стали снимать такую реальную сказку «Свинарка и пастух», комедию музыкальную. Начали мы ее еще в мирное время, сняли полкартины, а тут война. Всех нас мобилизовали на фронт. Мы были молодые, мне 26 лет. Но был приказ: во что бы то ни стало закончить картину. Нам дали бронь, отсрочку до конца года. Это был приказ свыше. Благодаря этому я остался жив.

Счастье — это…

Самое главное — это работать, иметь театр, в котором я служу с 41-го года и выхожу на сцену. Это большая, я считаю, удача, счастье.

фото: Михаил Ковалев

«Самое главное — я добрый человек»

Вы знаете, я не политик и считаю себя очень малообразованным человеком. Но самое главное, я добрый человек.

О ВДНХ

Мы снимали в павильоне на сельскохозяйственной выставке. Это было чудо, самое любимое место москвичей. Сейчас хотят вернуть ей прежнее название — ВДНХ, и, по-моему, правильно, потому что это наглядно показывает величие того государства, которое существовало. Тем более что наш Советский Союз отличался многонациональностью, и никаких конфликтов не было.

О мудрости

Ничего подобного, никакой мудрости у меня нет. У меня нет ни тщеславия, ни зависти. Это удивительно!

О семье

Мама — учительница, отец — музыкант, закончил Московскую консерваторию. Нас было пятеро, я — последний, меня называли последыш Володя. Мама потом бросила школу, потому что нас надо было воспитывать как-то. Я никогда не слышал, чтобы мама с папой где-то конфликтовали громко, говорили на высоких тонах, ссорились. Этого не было. Мы не видели, чтобы отец приходил домой с бутылкой водки или вина. Не видели, чтобы он приходил и вынимал из кармана пачку сигарет. Он не курил, поэтому и я никогда не курил и никогда не пил. Я полковник спорта.

А теперь о спорте

Я поклонник спорта. Есть контактный спорт, такой как футбол, хоккей, баскетбол. Умение игрока вести себя на поле — это очень важно. Потому что сплошь и рядом сами игроки провоцируют беспорядки на трибунах среди болельщиков. (Не люблю это слово — болельщик, я признаю — поклонник.) Например, забивается гол, игрок от радости снимает майку, размахивает ею, за ним бежит кучка игроков, догоняет, и происходит куча-мала. Что это такое? Это же игра, понимаете? Меня этот вопрос поведения игрока, его культуры на поле очень волнует. Он выходит, будто на сцену, на арену, а трибуны заполнены зрителями, они же смотрят, как себя ведет игрок. Спортсмены должны благородно относиться друг к другу. Даже в боксе после жестокого поединка они пожимают друг другу руки, обнимаются.

«Свинарка и пастух».

О зависимости

Наша профессия очень зависимая: от художественного руководителя, от режиссуры, видит ли, не видит ли тебя режиссер в той или иной роли. Ты можешь сидеть годами и ничего не делать. У меня был такой случай в Театре Российской армии. Пришел новый режиссер, и на Большой сцене я в течение нескольких лет не выходил ни в одном спектакле. Не только я, даже покойная выдающаяся наша Касаткина Людмила Ивановна, народная артистка, на Большую сцену не выходила. Но это уже капризы и недостаток характера режиссера, который, может быть, не выносит успех даже актера, пользующегося популярностью.

О театре

Но у нас в театре всегда атмосфера была прекрасная, никаких интриг. Когда я пришел в театр в 41-м году, им руководил народный артист СССР Алексей Дмитриевич Попов, ученик Станиславского и Немировича-Данченко. Мы каждый сезон ставили по шесть пьес, по восемь даже. А театр наш уникален в том отношении, что он сделан в форме пятиконечной звезды. Красивый, с колоннами. Большая сцена, там может и самолет стоять, и танк проехать. У нас был оркестр — 35 человек, просто великолепный! Спектакль «Учитель танцев» почти сорок лет шел, история не знает таких примеров. Если в театре Вахтангова была «Принцесса Турандот», то у нас в Красной Армии — «Учитель танцев». Я сыграл более тысячи спектаклей. Все было под оркестр, никаких радио, микрофонов, но все слышно. Мы — военный театр, и у нас шли спектакли именно на эту тематику. И «Суворов», и «Сталинградцы», и «Последние рубежи», «За тех, кто в море»… Но кроме этого шли и музыкальные постановки.

О любимых партнершах

У нас же много актрис поющих, которые хорошо двигаются. Одна Лариса Голубкина чего стоит! У нее вокальная школа прекрасная. Она была моей партнершей в «Ринальдо идет в бой». С ней же мы играли «Последний пылко влюбленный». Олечка Богданова тоже моя партнерша прекрасная, Алина Покровская великолепная. У нас атмосфера была очень хорошая, да и сейчас неплохая. Но таких ярких спектаклей, которые были, уже нет, к сожалению.

«Я этого не понимаю»

Я понимаю, идет время, режиссеры ищут новую эстетику. Появились телефоны, компьютеры. Вот я в своем спектакле говорю: «Пиковую даму» ставят в декорациях банкетного зала. Я этого не понимаю. Онегин и Ленский вместо дуэли бьют друг другу морду на столе в доме Лариных. Я этого не понимаю». Или один режиссер вынес на сцену огромный пластиковый фаллос и с этим фаллосом чуть ли не полмира объездил. Ну что это такое?! Я этого не понимаю.

«Учитель танцев».

«Сцена меня лечит»

Я консерватор, но остаюсь при себе. Несмотря на свой возраст… Правда, я уже очень плохо вижу, не могу читать без аппарата. Но на сцену выхожу, сцена лечит меня. Зритель у нас очень хороший.

Про патриотизм

Мы были в Голландии, выступали. Удивительная страна, небольшая. Там наших соотечественников 90 тысяч! Одна женщина, очаровательная, 87 лет, аккуратненькая, блокадница. Пришла ко мне за кулисы, поздравляла, благодарила. Она сорок лет живет в Голландии. Вот так наши везде живут понемножку. Но я бы не мог жить там, такой характер у меня. Сколько я был за границей, побудешь дней пять-десять и домой, в свое отечество, в Москву. «Я хотел бы жить и умереть в Париже, если б не было такой земли Москва».

Катастрофа с привкусом праздника

Вот кончится мой кошмар под названием юбилей… Это катастрофа с привкусом праздника. Но это не я сказал, а Пристли.

«…И жить до скончанья времен»

А закончить я хочу словами своего спектакля «Человек из Ламанчи»: «Мечтать, пусть обманет мечта. Бороться, когда побежден. Искать непосильной задачи и жить до скончанья времен». Живите долго-долго и будьте счастливы.

Юлий Гусман, творческий отец и сын Владимира Зельдина:

— Подобной душевной доброты, активной жизненной позиции (как раньше говорили при большевиках), желание встрять в любую драку и устранять любую несправедливость, ходить, защищая права актеров, просить для них пенсии, квартиры, медицину, гранты может только Владимир Михайлович Зельдин. Тем более что для себя он никогда ничего не просил. И это не поза, а правда. Многие наши великие артисты владеют дачами, центрами, строениями, театрами, студиями, и слава богу. Но Владимир Михайлович действительно человек, который мало ест, мало о себе говорит, а уж ставшая притчей во языцех его квартира в 28 квадратных метров… Повесть о его жизни так можно и назвать — «28 квадратных метров».

Я младше его намного. В свое время у меня было не очень хорошо с ногами, но, когда я шел на репетицию, он вскакивал, подавал мне руку и помогал взойти на ступеньки, будто студент своему учителю. Вообще, в нем есть обаяние молодой души и абсолютного душевного здоровья, счастливое сочетание внутреннего духовного мира и возможность «светить всегда, светить везде до дней последних донца…». Как будто бы Маяковский это именно о Зельдине написал…