Тaкиe пьeсы-гигaнты, кaк «Тaртюф», всeгдa мaнят рeжиссeрoв. Кaкиx тoлькo мoльeрoвскиx «Oбмaнщикoв» нe видывaлa стoлицa зa свoю тeaтрaльную истoрию! Дoстaтoчнo вспoмнить пoстaнoвку Aнaтoлия Эфрoсa в Мoскoвскoм Xудoжeствeннoм тeaтрe с Aлeксaндрoм Кaлягиным, Aнaстaсиeй Вeртинскoй и Стaнислaвoм Любшиным в глaвныx рoляx.

В oбщeм, груз oтвeтствeннoсти oчeвидeн — бeз срaвнeний никудa. Видимо, поэтому Юрий Муравицкий так основательно перекроил творение короля сценической драматургии и сделал ставку на французский театр со всевозможными штампами и клише: от картавого «рэ» до белил на лице. Как и ожидалось, на новое платье короля пришли посмотреть и заядлые театралы, и светский бомонд, и простой люд.

Фото: Алиса Скальская.

Сама сцена претерпела заметные изменения. Нет привычных кулис, штанкетов с декорациями, изящной мебели. Все пространство — это огромная белая комната, сужающаяся до небольшого дверного проема, с четкими стенами, полом и потолком. Неудивительно, что еще до начала спектакля она пользуется такой популярностью у зрителей. За селфи с правильного ракурса выстаивается очередь.

Как ни странно, спектакль лучше смотреть с задних рядов (небольшое пространство зала на Таганке это позволяет). Благодаря высокому наклону сценического пола актеры оказываются на уровне глаз, именно когда ты сидишь ряду так в 14-м.

И вот они нарядные сами появляются перед зрителями. По залу мгновенно разлетается шепот, не Андрей Бартенев ли создавал костюмы. Нет, сценографией и костюмами занималась художница Галя Солодовникова (работала с Серебренниковым, Диденко, Варнавой). Ее персонажи напоминают напомаженных французских кукол из старого бабушкиного сундука. Платьица сохранились идеально, а вот на личиках отразилась печать времени: то белила потекли, то веки почернели. Эдакий мексиканский День мертвых с парижским шиком.

Фото: Алиса Скальская.

Каждое появление героя сопровождается вспышкой неонового цвета: от кислотно-лимонного до ядовитой фуксии. Глаза болят, но оторваться невозможно. Совсем другой специи добавляет первая же реплика госпожи Пернель (Надежда Флерова), матери Оргона и явной сторонницы Тартюфа. Эта сгорбленная старуха с комично висящей грудью до пупа и двумя тростями, которыми она нередко размахивает в такт хвалебным речам, говорит в нарочито комичной манере в бешеном темпе, намеренно картавя.

Ее тут же подхватывают другие домочадцы: Дорина (Евгения Романова), ярая ненавистница лживого святоши, Эльмира (Дарья Авратинская), жена Оргона, Клеант (Артем Болотовский), Дамис (Павел Комаров)… И все в том же скоростном темпе, в карикатурной подаче и с манерным акцентом. Собственно, на этом моменте легкость картинки проломилась под весом тяжелого текста, которым, несмотря на всю комедию, разбрасываться не стоит. Вероятно, поэтому бурный речевой поток пришлось разбавлять то Billy Jean Майкла Джексона, то рэпом в исполнении Дорины, то красивыми мелодиями французского композитора Луи Лебе, которые вживую исполняет музыкальное трио.

Фото: Алиса Скальская.

Этот кислотный фарс, безусловно, лишь яркая обертка перед лицом истинного зла в божественном обличие – месье Тартюфа (Роман Колотухин). XXI век внес свои штрихи в образ обаятельного обманщика, поэтому он появляется в образе обнаженной рок-звезды с гитарой наперевес (очень напоминает знаменитое выступление Red Hot Chili Peppers с носками на причинных местах). Ведь редкая девушка устоит перед флером рок-музыканта.

Оттого и кульминационная сцена Эльмиры и Тартюфа приобретает особо эротичный характер. Пока Оргон (Василий Уриевский) набирается обличительных доказательств под столом, на нем месье Тартюф вовсю испытывает потрясающую растяжку Эльмиры (точнее, актрисы Дарьи Авратинской, чье балетное прошлое пришлось кстати).

В финале красивая иллюзия рушится на глазах у зрителя. Белоснежный кукольный домик с неоновыми огнями превращается в руины с торчащими бетонными блоками и раздробленными стенами. Сказка кончилась. Святоша победил. Так фарс по щелчку Таноса перешел в семейную трагедию, оставив зрителя в дыму размышлений и строительной пыли.