Андрей Демченко.

И вы, женщины, становитесь счастливыми от этих мужских попыток хоть на денек стать вами. Ничего, что назавтра, когда муж уйдет на работу, вам придется есть картошку или суп с соленостью воблы, кусать губы над сожженной сорочкой и перемывать всю квартиру, вынимая из каждого угла по куче мусора. Главное — они были вами! Мужчины побывали женщинами и поняли… Поняли…

А что, собственно, они поняли? Что успеешь понять за один день? Другое дело — я. Я был женщиной не один день, не неделю и даже не месяц. Я был ею… Десять лет! Не верите? Вот как это случилось…

Десять лет назад жена вышла на работу — закончился декретный отпуск. А у меня, как по заказу, накрылся медным тазом бизнес, которым я тогда занимался. Сынишке было три года. Как сейчас помню: был вечер. Последний вечер моей мужской жизни. Завтра жена должна была выйти на работу. Мы сидели на кухне.

— У тебя глаза испуганного кота, — сказала жена.

Я не нашелся что ответить. Мне и правда было страшно. Раньше все было как в первобытные времена. Как, собственно, и должно быть: я с дубиной шел в лес, валил буйвола, приносил добычу, жена готовила жаркое и нянчила дитя… Теперь же дубина переходила в ее руки, а я… Смогу ли? Сдюжу?

Первым анекдотом моего хозяйничанья было приготовление макарон. Поскольку прежде я видывал это блюдо только в тарелке, то, разумеется, макароны я положил в холодную воду, зажег газ, а сам начал смотреть хоккей. И вскоре забыл обо всем, кроме матча. Вернул меня в реальность дверной звонок. К соседу заехал его компаньон — немец, возникли трудности в общении, сосед вспомнил, что у меня свободный немецкий… Я пригласил войти. На кухне я перехватил взгляд немца и сам глянул на плиту. О боже! В кастрюле был клейстер, каким мы в юности клеили обои! У немца просто глаза на лоб полезли.

— Что это? — спросил он, показывая на клейстер.

Понятное дело, мне было неудобно признаваться и делать из себя посмешище.

— Это русское национальное блюдо, — не моргнув глазом сказал я, — попробуйте! Оно, конечно, на любителя, но, надеюсь, вам понравится.

Немцу, в свою очередь, было неудобно отказаться, хотя смотрел он на густую белую жидкость, налитую в его тарелку, с нескрываемым отвращением. Соседу я незаметно сделал страшные глаза и показал кулак; он решил промолчать. Немец осторожно зачерпнул ложкой страшную жижу, чуть пригубил, почмокал губами…

— Знаете, что-то в этом есть, — проговорил он, отложив ложку, — но я не голоден. Спасибо.

Крик сынишки «папа, ам-ам!» приводил меня в ужас. Я кидался к холодильнику, ворошил его содержимое, однако ни на что, кроме яичницы с сосисками, меня все равно не хватало. Но если сынишка был еще слишком маленький и в гастрономии понимал столько же, сколько и в высшей математике, и его можно было привести в восторг, купив калорийную булочку или несколько леденчиков, то с женой эти варианты не прокатывали. Поэтому ее вопрос: «А что у нас сегодня на ужин?» — был куда страшнее. Мне ничего не оставалось, как лезть в Интернет и изучать кулинарные рецепты. Так дома появились ленивые вареники, котлеты, жареное мясо и рыба, пюре, винегрет…

Гуляния с ребенком на детской площадке — вообще отдельная тема. Юные мамочки смотрели на меня во все глаза и шушукались на скамейках. Меня, помню, поражало, что они не пытаются познакомиться, не кокетничают, короче говоря, не проявляют себя со мной как женщины. Потом они, правда, заговорили со мной, но в этих беседах не было ни намека на нечто интимное — хоть в малейшей степени! У меня такое было впервые, и я несколько растерялся. А когда понял, в чем дело, вообще обалдел. Они попросту не воспринимали меня как мужчину — потому что я оказался в их социально-поведенческой нише! Я, обсуждавший с ними качество детского питания и детской одежды, вопросы лечения насморка и кашля, воспринимался ими как мамочка!

Помните анекдот: к врачу приходит беременный мужик. Врач ахает: мол, как же так, как это случилось?

— Не поверите, доктор, — отвечает мужик, — все началось с мытья посуды…

Я ощущал себя таким же, как он. Ведь случилось поистине страшное: я пару раз отказался от сами понимаете чего, сославшись на… головную боль!

Наконец сын пошел в школу, и я вкусил все тяготы и лишения родительской жизни. Мамашей я оказался совершенно фанатичной и даже безумной: согласился возглавить родительский комитет, ругался с другими мамашами и чуть ли не дрался с отцами, когда их дети обижали моего мальчика. Я попал в рабство к руководителям художественной самодеятельности, начал ставить театральные сценки с детьми и сам играть в них, а также петь оперным голосом романсы на школьных концертах. Меня приводили в ужас даже тройки в дневнике у сына, а уж от двоек я дрожащими руками тянул из сумки валокордин.

Кстати, о сумке. Обычной борсетки мне уже не хватало, жена подарила здоровенную сумищу на ремне, в которой я копался чисто по-женски, выгребая то влажные салфетки, то бумажные платочки, то ключи, то мобильник, то пачку сигарет… Иногда мы с другими мамочками тайком курили, хоронясь от учителей и своих же детей за школой.

Школьные мамочки, надо заметить, тоже общались со мной как с подружкой, жаловались на мужей, торопились сообщить, в каком магазине началась распродажа детских джинсов и курточек… Давали свои скидочные карты. И, совсем уже утратив чувство реальности, демонстрировали свои новые маникюры, кольца и сережки. Я боялся, что на 23 февраля мне подарят тушь для ресниц, но все обошлось. Мужской парфюм и пена для бритья показали мне, что не все потеряно…

Сейчас я все так же занимаюсь сынишкой, хотя уже не так ошалело скачу и не так громко хлопаю возле него крыльями — он в седьмом классе все-таки. Теперь занимаюсь им скорее по-мужски. Больше стало работы — кастингов, съемок, концертов. Видно, Господь сжалился и решил дать мне то, чего я недополучил в бытность женщиной.

Но я понял. Понял, дорогие вы мои! Не за день — за десять лет я понял, какую ношу вы тащите всю жизнь на ваших хрупких плечах! Я теперь мигом затыкаю рты тем мужикам, что пренебрежительно отзываются о домохозяйках. Они не понимают, эти мужланы, что значит ДОМОВНИЧАТЬ. Что это такое — изо дня в день делать работу, которую не замечает и не ценит никто, воспринимая как должное и приготовленный обед, и помытый пол, и постиранное белье, и уроки, сделанные вместе с ребенком, и бесконечные хождения по музыкальным школам и спортивным секциям! А ведь многие из вас, милые вы мои женщины, делают все это, умудряясь при этом еще и на работу ходить! Но это — уже за пределами моего понимания. Я бы это не потянул, сразу говорю. Для этого надо быть женщиной. Настоящей. Не такой, как я.

С наступающим вас женским праздником, дорогие! Я от души желаю вам всего самого доброго, а главное — пусть каждый мужчина рано или поздно поймет то, что понял я.